Рой - [22]

Но, что любопытно, иногда некоторые агенты вырабатывают ложные убеждения. Либо вследствие конфликта мотиваций, либо по какой-то другой причине они начинают действовать неадекватно. Окружающая среда изменяется, а они как будто не замечают этого. Они повторяют прежние, устаревшие действия. Их поведение больше не соответствует реальной ситуации на шахматной доске. Они как будто застревают в прошлом.

В программах, отражающих процесс эволюции, такие агенты уничтожаются. У них не бывает потомства. В других программах их оттесняют к краю и оставляют позади, в то время как основной поток агентов продолжает двигаться вперед. В некоторые программы даже заложен модуль с условным названием «мрачный жнец» — он время от времени отсеивает такие агенты и сбрасывает их с доски.

Но суть заключается в том, что эти агенты застревают в своем собственном прошлом. Иногда им удается собраться, и они возвращаются обратно в общий поток. А иногда нет.

От таких размышлений мне сделалось совсем неуютно. Я поерзал на стуле и посмотрел на часы. И почти обрадовался, увидев, что уже пора забирать детей из школы.

Пока мы ждали, когда у Николь закончится репетиция, Эрик делал в машине домашние задания. Николь пришла недовольная и обиженная. Она надеялась получить одну из главных ролей, но руководитель драмкружка записал ее в массовку.

— Всего две строчки! — сказала Николь, сев в машину и захлопнув дверцу. — Хотите знать, что я говорю? Я говорю: «Смотрите, вот идет Джон». И еще во втором акте я говорю: «Мне кажется, это очень серьезно». Две строчки! — она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. — Не понимаю, что такое с мистером Блейки?

— Может, он думает, что ты тупая, — предположил Эрик.

— Ты, крысеныш! — она стукнула брата по голове. — Мартышкина задница!

— Хватит, дети, — сказал я и завел машину. — Пристегните ремни.

— Маленький вонючий гаденыш, он ничего не понимает! — продолжала Николь, пристегивая свой ремень.

— Я сказал хватит.

— Ты сама вонючка, — упорствовал сын.

— Прекрати, Эрик.

— Да, Эрик, заткнись — слышал, что тебе сказал папа?

— Николь… — я посмотрел на нее в зеркало заднего обзора.

— Из-ви-ни, папа.

Я понял, что еще немного — и она расплачется.

— Солнышко, мне правда очень жаль, что тебе досталась не та роль, которую ты хотела, — сказал я. — Я знаю, как сильно ты хотела получить эту роль. Конечно, теперь тебе очень обидно.

— Нет. Совсем мне и не обидно.

— Что ж, в любом случае мне очень жаль.

— Нет, правда, пап, мне все равно. Это все уже в прошлом. Я не буду оглядываться, буду смотреть вперед. — Но минуту спустя она воскликнула: — И знаете, кому досталась эта роль? Этой писухе Кэти Ричардз! Мистер Блейки — просто писун!

И прежде чем я успел что-то сказать, Николь разрыдалась. Она громко всхлипывала на заднем сиденье, а Эрик посмотрел на меня и закатил глаза.

Я вел машину домой и думал, что надо будет поговорить с Николь о выражениях, которые она употребляет, после ужина, когда она успокоится.

Я резал стручковую фасоль, когда на кухню пришел Эрик и спросил:

— Пап, ты не знаешь, где мой МР3-плеер?

— Понятия не имею.

Я никак не мог привыкнуть к тому, что дети думали, будто я должен знать, где находятся все их личные вещи. Футболист Эрика, его бейсбольная перчатка, браслет Николь, ее заколки для волос…

— Я не могу его найти, — сказал Эрик, стоя в дверях. Он не подходил ближе, опасаясь, как бы я не заставил его накрывать на стол.

— Ты везде искал?

— Везде, папа.

Я вздохнул.

— В своей комнате смотрел?

— Обыскал всю комнату.

— А в гостиной?

— Везде.

— А в машине? Может, ты забыл его в машине?

— Я не забывал, пап.

— Может, ты оставил его в своем шкафчике в школьной раздевалке?

— У нас нет отдельных шкафчиков, только крючки на общей вешалке.

— А карманы куртки ты проверял?

— Па-ап… Я уже везде искал, правда. Он мне нужен.

— Но, если ты уже везде искал и не нашел, я тоже не смогу его найти, правильно?

— Ну, па-ап… Помоги мне, пожалуйста.

Жаркое в горшке должно было тушиться еще полчаса, не меньше. Я отложил нож и пошел в комнату Эрика. Я посмотрел во всех обычных местах: в дальней части его шкафа, где он сваливал одежду в кучу (придется поговорить об этом с Марией), под кроватью, за прикроватным столиком, на дне ящика в душевой и под грудами всякой всячины у Эрика на столе. Эрик был прав — в этой комнате плеера не было. Мы пошли в гостиную. По пути я заглянул в комнату к малышке — и сразу увидел пропажу. Он лежал на полке возле пеленального столика рядом с баночкой детского крема от опрелостей. Эрик схватил плеер.

— Спасибо, пап! — сказал он и убежал к себе.

Не было смысла спрашивать, почему плеер оказался в комнате Аманды. Я вернулся на кухню и продолжил резать фасоль. И почти сразу же Эрик снова меня позвал:

— Па-ап!

— Что? — крикнул я в ответ.

— Он не работает!

— Не кричи.

Насупленный Эрик пришел на кухню.

— Она его поломала.

— Кто его поломал?

— Аманда. Она его обслюнявила или еще что-то с ним сделала — и он сломался. Так нечестно!

— Ты проверил батарейки?

Эрик посмотрел на меня и сказал:

— Конечно! Говорю тебе, это она его сломала! Так нечестно.

Я сильно сомневался, что его МР3-плеер действительно сломан. Эти штуки делают с солидным запасом прочности, и там нет никаких подвижных деталей. Кроме того, он слишком большой, чтобы малышка могла с ним управиться. Я ссыпал порезанные стручки в пароварку и протянул руку: