Роуэн из Рина - [7]
И вот Аллун готов к восхождению. Ему снова надо доказывать, что он по праву называется жителем Рина. Похоже, Силач Джон и Марли были очень довольны, что Аллун пойдет вместе с ними, а Бронден хотя и посматривала на Вэл и Эллиса, явно не желая, чтобы к ним добавился кто-то еще, все же никак не могла найти предлога отказать Аллуну. Веселый, неунывающий хлебопек был готов вместе со всеми бесстрашно пробираться по лесам, что росли на вершинах утесов. И тут Роуэн снова вспомнил ухмылку на лице Шебы.
— Что ж, иди, раз надо! Сорная трава может и подождать, — сказала старая Сара, улыбаясь и в притворном отчаянии всплескивая руками. В ее глазах стояли слезы.
— Спасибо, мама, — радостно ответил Аллун. И хотя сказал он это легко, все расслышали в его словах горячую любовь и уважение.
— Ну ладно вам, — торопливо сказал Силач Джон, как всегда стесняясь открыто выражать свои чувства. — Давайте-ка разойдемся по домам и начнем собираться в путь. Нам всем нужно хорошенько выспаться, ведь вставать-то предстоит до зари. Согласны?
Все одобрительно закивали и стали не спеша расходиться по домам, желая друг другу спокойной ночи. Кто-то успокоился — наконец люди придумали, как справиться с той страшной бедой, что пришла так неожиданно и нарушила спокойное течение деревенской жизни. Кто-то приятно разволновался и даже по-хорошему позавидовал тем, кому выпало такое захватывающе интересное приключение. Но у многих, как у горшечника Нила, на сердце лежал камень, потому что самые лучшие и самые храбрые люди Рина уходили в опасную неизвестность, чтобы спасти всех остальных, и могли никогда не вернуться.
Устав от всех волнений, Аннад заснула, а Роуэн, лежа в своей постели, все смотрел в окно на громадную Гору. Луна светила очень ярко, однако таинственные утесы на фоне ночного неба чернели как-то особенно грозно. Джиллер промыла сыну ссадину на лбу, а она все болела, и никак не забывались насмешливые угрозы Шебы.
Чего он только не делал, чтобы отвлечься от этих навязчивых мыслей! Он думал о Звездочке, о том, что совсем скоро в стаде появится новорожденный теленок, что очень вкусно пить холодный свежеотжатый сок плодов садовых деревьев. Почему-то вспомнилось, как, когда он был совсем маленьким, радостная Джиллер пела ему песенку. Но всякий раз, только он собирался заснуть, как мухи, налетали черные мысли и от страха даже не закрывались глаза.
Все же под утро он задремал, но даже в этом коротком сне его мучили кошмары. Казалось, он снова был в доме Шебы и видел его каменные, покрытые слизью стены. А Шеба снилась ему огромной и длинноносой. Она противно ухмылялась, ее глаза наливались кровью, а с головы, точно крысиные хвосты, свисали пряди сальных седых волос. Мама и Силач Джон стояли где-то рядом с Роуэном, но ничем не могли ему помочь: Страшнейшая склонялась над ним все ниже и ниже, лицо ее приблизилось так, что заслонило все вокруг, и зловонное дыхание ударило прямо в нос. «Если боишься только ты, мальчишка-зайчишка, значит, из них ты самый умный», — прохрипела она и открыла рот, чтобы расхохотаться. На месте языка ворочалось что-то желтое и мягкое, как тот сыр, что он принес ей в подарок.
4. Своими глазами
Роуэн проснулся в холодном поту, дрожа и задыхаясь от страха. Он никак не мог понять, сколько сейчас времени. Казалось, сон длился много часов, хотя на самом деле, наверное, пролетело всего несколько мгновений. Аннад спокойно посапывала, приоткрыв рот и прижавшись щекой к игрушке, сшитой из меха букшаха. Ей, конечно, снилось что-то хорошее. А Роуэн боялся снова заснуть. Он откинул одеяло и встал. Было очень холодно. В окно дул ледяной ветер, а его ночная рубашка промокла от пота насквозь. Он снял ее и быстро натянул на себя одежду, которую накануне вечером аккуратно сложил стопкой рядом с кроватью.
Под стопкой лежала палка, которой запустила в него Шеба. Он даже не заметил, как принес ее домой. Мальчик провел по ней ладонью. Палка была что надо: прямая, толстая, гладкая, точно отполированная, только с маленьким сучком в самой середине. «Наверное, им она и угодила мне в лоб», — подумал Роуэн и потрогал сучок пальцем. Тот оказался твердым и острым.
И вдруг под пальцем что-то шевельнулось! Роуэн почувствовал, как сучок дрогнул, а палка начала набухать!
Мальчик смотрел, как палка «разматывается», словно рулон тонкой ткани. Он потянул за нее, удивляясь, что бы это такое было. И вдруг понял, что это вовсе не палка, а туго скрученный свиток из тонкого пергамента. Сучок же тем временем превратился в замочек.
Взглянув на Аннад, Роуэн зажег лампу. Она все равно не проснется, а ему надо понять, что же он держит в руках. Даже в утреннем полумраке Роуэн различил на свитке изображение Горы. Там были еще какие-то непонятные белые квадраты и прерывистая красная линия. Это все обязательно надо получше рассмотреть.
Он растянул свиток на деревянном полу, поставил по углам башмаки, придвинул лампу и начал вглядываться.
Это была карта Горы. Красная линия обозначала тропу. Роуэн чуть не вскрикнул, но успел прикрыть рукой рот. Шеба их всех обвела вокруг пальца. Она притворилась, что не будет им помогать, потому что уже знала: то, что Роуэн унесет с собой, и будет самое нужное. Мудрейшая знала, что, может, никто даже не догадается, что она им дала. Сейчас ей, наверное, смешно, как будет досадовать Силач Джон и расстраиваться Марли!
