Роуэн и букшахи - [25]

Ему было ясно, что за высокими скалистыми сводами таилось что-то ужасное. Чтобы унять дрожь, Роуэн схватился за выступ в скале.

— Что это?! — воскликнула Шаран. — Что это за место? Что нам делать?

Роуэн внезапно ощутил жар, исходящий от медальона. Он дернулся от жгучей боли и попытался вытащить медальон из-под рубашки, но оторвать его от кожи ему не удалось. Металл становился все горячее, и чем яростнее Роуэн тянул за шнурок, тем сильнее впечатывался в его тело раскаленный медальон.

Роуэн сжал руками горло, закричал и упал на снег. Норрис, Шаран и Зеел кинулись к нему, но что они могли сделать, что? Раскаленный кусочек металла, висевший у него на шее, проник в его плоть — все тело горело, кости плавились, а горло будто наполнилось пылающими углями. Роуэн задыхался, бился… Он хотел было снова закричать, но ни звука не вырвалось из искаженного судорогой рта.

Вместо крика из его горла вырывались пламя, дым и пылающие угли. Извиваясь в смертной муке, он вдруг понял, что это не угли, нет… это ужасные слова. Роуэн услышал скрипучий голос, читающий стихотворение, но не сразу осознал, что это стихотворение читает он сам.

В этой пещере мудрый — слепой,

Главное — справиться с головой!

Вода из источника — вот что спасет,

Ведь ненависть в чистой душе не живет.

Едва последнее слово сорвалось с его помертвевших губ, Роуэн закрыл глаза. Больше он ничего не помнил.

11. «В этой пещере мудрый — слепой…»

Роуэна мутило, голова шла кругом, в ушах звенело. Он чувствовал — чьи-то нежные руки касались его лица, слышал голоса друзей, но не мог открыть глаза. «Уснуть, — думал он, — и спать беспробудным сном, больше мне ничего не нужно».

— Очнись, Роуэн! — послышался голос Зеел. Она тормошила его, заставляя прийти в себя. — Мы больше не можем здесь оставаться.

— Его заколдовали! — сказал Норрис. — Это не его слова и не его голос…

— Открой глаза, Роуэн, — прошептала Шаран, склонившись к его лицу. — Вспомни, ты нужен букшахам. Мы должны идти за ними. Разве ты забыл?

Букшахи…

Роуэн тут же все вспомнил. Друзья помогли ему подняться на ноги. Он огляделся. Дотронулся до груди, которая все еще помнила палящий жар раскаленного металла. Медальон по-прежнему висел на шнурке, но, к своему удивлению, Роуэн не обнаружил ожогов.

— Что это было? — спросил Норрис, потрясенный тем, что ему довелось увидеть и услышать. — Роуэн, ты бредил, произносил какие-то бессмысленные слова, закатывал глаза…

Норрис содрогнулся при одном воспоминании о том, что только что происходило с его другом.

— Медальон… — с трудом проговорил Роуэн. Он откашлялся и продолжил: — Шаран задала вопрос, и волшебный медальон подсказал, что ответить. Нет, не могу объяснить…

— Ладно, и не пытайся, — оборвала его Зеел. — Нас предупредили об опасности и дали хороший совет. Там, под аркой, — западня, но мы знаем, что делать и как не попасть в ловушку. А это все, что нам нужно сейчас знать. Поторопитесь, пора идти дальше. Сгущаются сумерки.

Роуэн кивнул, соглашаясь с Зеел, и, не говоря больше ни слова, заковылял вперед, туда, где мерцал голубоватый свет. Шаран двинулась следом. За ней — Норрис. Он постоянно оборачивался к Зеел, ища в лице мужественной девушки ответы на терзавшие его вопросы. Наконец он отважился спросить ее прямо:

— Ты говоришь, будто теперь мы знаем, что делать, но мы же так ничего и не выяснили!

— Норрис, ты что, не слышал? — раздраженно откликнулась Зеел. — В стихотворении сказано, что тот, кто слеп, — мудр. Это значит, что то, чего мы не видим, не может нам навредить.

— Что? — переспросил Норрис. — По-твоему, мы должны идти зажмурившись по незнакомой дороге?

— Нет, если мы закроем глаза, то не сможем идти вперед, — не оборачиваясь, ответил Роуэн. — Но нам нельзя смотреть по сторонам и оглядываться. Как только мы войдем под арку, нужно опустить голову и быстро идти по тропе букшахов.

Он говорил, а перед его глазами снова проплывали картины зловещего сновидения: спешащие вперед испуганные странники в длинных плащах…

Он вздрогнул, вспомнив их ужас, эхом отдавшийся в его собственном сердце.

«Торопитесь! Не отставайте друг от друга! И не смотрите…»

Подойдя к арке, Роуэн остановился и прислонился к скале. Синеватый туман окутал его. Теперь он знал, откуда исходит свет, сияющий из арки: впереди словно лес стояли витые ледяные колонны, похожие на огромные сосны.

Снега в волшебной долине не было. Хотя вряд ли это можно было назвать долиной — скорее то была огромная пещера или проложенный в Горе тоннель.

— Мне кажется, только осел пойдет через это гиблое место, не глядя по сторонам. А при чем тут голова, о которой говорится во второй строчке, вообще непонятно, — сказал Норрис. — Кто знает, может быть, все эти пророчества — ложь.

— Неправда! — Зеел покраснела от гнева. — Сам ты осел, если так думаешь. И про голову понятно — просто ее надо опустить. Роуэн ведь только что говорил об этом.

Норрис побагровел от обиды.

— Может, я и осел, — расправив плечи, сказал он. — Дедушка вот тоже все время говорил, что я балбес, потому что у меня нет музыкального слуха и я не умею рисовать. Но зато я умею драться. В стране зибаков я несколько раз спасал деду жизнь, потому что был осторожен, бдителен и всегда готов к бою — в отличие от него и сестры.