Роуэн и бродники - [5]

Роуэн не стал больше медлить, но на бегу то и дело оглядывался назад, в сторону холмов. Он знал, что люди на площади с нетерпением ждут вестей. Ничего определенного он им сообщить не мог, но тем не менее нельзя было заставлять их томиться в неизвестности. А потом ему хотелось поскорее вернуться к букшахам.

С вершины холма он видел, как букшахи куда-то бредут вдоль Реки, уходя от деревни все дальше. Наверное, опять сломали забор. Нельзя, чтобы они успели далеко уйти. Даже сейчас ему придется долго гнать их обратно на луг.

От быстрого бега он совсем запыхался. Сердито вытерев нос, из которого текло ручьем, и почесав глаза, он в тысячный раз пожалел, что не родился таким же выносливым, как другие деревенские ребята.

Роуэн вспоминал об этом каждый раз, когда Джиллер, его мама, тяжело ступала за плугом по борозде. Он злился на себя, когда она сгибалась под непосильной тяжестью мешка с зерном. Ведь вырос же он и может, наверное, делать какую-нибудь мужскую работу! Но когда он сказал ей об этом, она лишь улыбнулась.

— Не беспокойся за меня, Роуэн, — сказала она. — Скоро ты вырастешь и тогда выйдешь в поле вместо меня. А сейчас пока помогай мне как-нибудь по-другому. Тебе этого хватит, и мне тоже.

Желтые лютики качали своими головками, когда Роуэн пробегал по лугу. Огромным золотым облаком в воздухе стояла пыльца. Роуэн бежал и чихал. Глаза слезились так, что он почти ничего не видел.

Наморщив нос, он вынул из кармана маленькую зеленую бутылочку и, задержав дыхание, отпил из нее. В рот полилось отвратительное зелье. Роуэн закашлялся, но все же заставил себя его проглотить.

Это было не лекарство, а сущая отрава. И хуже всего было то, что его варила Шеба. Он содрогнулся от отвращения, когда представил, как своими костлявыми пальцами она выдергивает из земли лютики, как потом кипятит из корней это пойло, как мешает палкой в горшке, в котором оно варится.

Он был уверен, что старуха злорадно хихикает, когда разливает по бутылкам свое варево. В деревне им не лечился никто, кроме Роуэна, и он уже давно подозревал, что Шеба нарочно для него сделала свое лекарство таким мерзопакостным. Это было бы в ее духе.

С облегчением Роуэн увидел, что впереди показались деревья. Скоро он выберется из этого цветочного облака, а там и лекарство подействует. И тогда — пусть не насовсем — он перестанет чихать и кашлять.

Добежав до деревьев, Роуэн перешел на шаг. После яркого света глаза почти ничего не видели, поэтому он не сразу заметил, как впереди появилась какая-то тень и преградила ему дорогу. Роуэн не успел увернуться — ледяные пальцы уже держали его за плечо, заставив остановиться.

От испуга и неожиданности Роуэн громко вскрикнул. Существо, которое оказалось у него на пути, захохотало. Оно смеялось жутко, зло. И очень знакомо…

Да, перед ним стояла Шеба.

4. Стихотворение

— Ну что, пастух букшахов, — поинтересовалась она, не ослабляя своей железной хватки, — куда бежим?

— В дедевню, — еле успел прогнусавить Роуэн. Из носа снова потекло, и он громко чихнул.

— Тебе, мальчик, нужно побольше пить моего отвара, — посоветовала старуха. — Из носа-то прямо ручей. — Она показала на увесистый мешок у себя за плечами. — Здесь у меня корень лютика. Я за ним ходила на холмы. Ох и тяжело нести! Вечером еще отвара сделаю. Ты рад? Ты благодарен старухе Шебе?

Роуэн молчал. Противный вкус лекарства до сих пор стоял во рту. Он посмотрел на мешок Шебы, заполненный до самого верха. Да здесь корня столько, что этого добра хватит на большой котел!

Пальцы Шебы снова впились в его плечо.

— Так что, ты мне благодарен? — повторила она свой вопрос.

Роуэн тупо кивнул. «Чего ей надо?» — только и успел подумать он.

Шеба приблизила к нему свое лицо. Кожа у нее была какая-то землистая, пахла пеплом и горькими травами. С плеч, точно жирная пакля, свисали седые космы.

— Зачем бродники так скоро вернулись в долину, пастушок Роуэн? — спросила она требовательно. — Уж ты-то должен знать! В моем видении только твое лицо можно разобрать, а все остальное непонятно. Что им здесь надо? Отвечай! Отвечай сейчас же! Может, это и будет разгадка.

— Они… они сказали, что просто так, — пискнул Роуэн, стараясь вырваться из рук колдуньи.

«Какое видение? Какая разгадка? О чем это она?»

Губы колдуньи разъехались, обнажив хищные желтые зубы.

— Врут!

Шеба смотрела на Роуэна. Глаза ее были глубокими, точно пропасть, и, казалось, прямо обжигали. Мальчик почувствовал, что у него закружилась голова. Но он никак не мог отвернуться от нее.

Наконец она кивнула.

— Да… — прошамкала она. — Это не ты, Роуэн, это они врут. — Она отпихнула его. — Значит, я ошиблась. Ты мне больше не нужен. Вон с моих глаз!

— А что случилось? — спросил, осмелев, Роуэн. Он боялся Шебы, но надо же было понять, что все это значит.

Она подобрала свой тяжелый мешок и с трудом зашагала дальше.

— Шеба, постой! — крикнул ей вслед Роуэн. — Откуда ты знаешь, что предвестники врут? Что, мы в опасности? Скажи мне, ну пожалуйста! Ты должна мне сказать!

Она резко повернулась и зло осклабилась.

— Я ничего тебе не должна, мальчишка! — вдруг разъярившись, прошипела она. — Кто ты такой, чтобы мне приказывать? Думаешь, если эти деревенские дураки вбили себе в башку, что ты храбрец, ты можешь указывать мне, что делать?