Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона - [46]

«Клуб де Шале ду Л а» в Париже был ужасным, собственно, как и французская аудитория. За последние восемь лет их отношение к артистам немного поменялось. Раньше это было примерно так: «Развлекай меня, холоп!» – это даже хуже, чем вели себя англичане, так как французы в принципе специфический народ. Поэтому

Билли Ай дол и Сьюзи «съехали», не желая дальше участвовать. Годами позже Билли сказал мне, что они хотели навестить нас и взять с собой девчонок. Однако девчонки бросили их и исчезли, явившись только через час и явно после секса. Знаете, почему?

У меня всегда были хорошие воспоминания о выступлениях в Скандинавии. Там у нас была безумная, крутая толпа. За нами всюду следовали парни-байкеры. Действительно крутая аудитория, которая все поняла с первого раза. Хотя они были немного старше нас, они все же интересовались музыкой. Они всегда хорошо проводили время и никогда не выделывались. Никогда не возникало таких проблем, как брошенный из какого-либо угла стакан. Они знали, что такое настоящее насилие. Обычно подобной ерундой со стаканами маются притворщики и придурки, а настоящие парни знают, что это – детский сад. Им не нужно было никому доказывать, что они – настоящие. Забавно, но большинство неприятностей в «СтоКлабе» приключалось именно тогда, когда мы там не выступали. Многие инциденты с нашим участием были слишком раздуты. Конфликт между Сидом и Ником Кентом был исключительно их личным делом, не имевшим отношения к публике.

КУК: Ник Кент пришел на репетицию, когда мы настраивали оборудование, и просто сыграл несколько композиций.

ЛАЙДОН: Я помню, что стычка Сида и Вубла с Ником произошла в «СтоКлабе». Возможно, они тогда просто пытались защититься, потому что Ник вел себя крайне высокомерно. Но у Ника Кента никогда не было никаких конфликтов со мной. Ранее он репетировал с группой и однажды заявил, что мне не стоит там появляться. Потом Ник всячески поносил меня перед прессой, поэтому когда я приходил на концерты, мне всегда было что ему сказать. Может быть, мы просто тогда вели дискуссию, которая была подхвачена Вублом и Сидом.

Конечно, круто, когда твой словесный понос одобряет сам Мик Джаггер, неприкосновенная рок-звезда.

Как-то раз он и его группа увидели нас по телевизору и сказали: «Эти парни играть не умеют!» Очень глупо и смешно со стороны Мика Джаггера заявлять, что Sex Pistols не умеют играть. Сегодня едва ли Rolling Stones как-то культивируются, не так ли? Они начали свою карьеру с прямо противоположной отправной точки.

Нам запретили вход в «Марки». Мы сами себе запретили «Нэшвилл». Это означало, что мы возвращаемся в пабы. Сколько бы там ни было людей, все равно это будет вонючий паб с пропитанным пивом ковром. «Нэшвилл» и «Марки» застряли в этих рок-н-ролльных клише. Большинство денег, которые мы зарабатывали на концертах, мы тратили на запись демо.

Однажды мы устроили концерт на Четвертое июля[33] вместе с будущими The Clash. Страммер отнесся к нам крайне плохо. Кейт Левен был в группе, и он единственный, кто пытался поддержать с нами приличный диалог. Берни Родс, экс-партнер Малкольма, тогда руководил ими, и это был их первый совместный концерт. Малкольм и Берни тогда конкурировали друг с другом, и Берни пытался сделать так, чтобы его группа противостояла Pistols и считала себя настоящими королями панка. Мне никогда не нравились The Clash. Они дерьмово писали песни. На середине концерта они уже, можно сказать, сдувались, потому что начинали сходить с ума с самого начала. Sex Pistols изучали динамику на сцене. За это я уважал Пола. Он мог контролировать темп. Страммер же все с самого начала делал на бешеной скорости и выдыхался. Это неправильно, потому что сказать что-либо на такой скорости просто невозможно. И спустя полчаса становится неприятно. Для меня The Clash звучали так, как будто они просто кричали, а что конкретно, они и сами не знали. Они выкрикивали какие-то модные слоганы, взятые то там, то сям, чаще позаимствованные у Карла Маркса.

The Clash представляли собой конкурентную группу, которая немножечко тащила все вниз. Но с нами ничего такого не происходило. Мы были просто Pistols. Мы никогда не причисляли себя к панк-движению. Мы видели себя как Pistols, и абсолютно никто из нас не был ни там, ни здесь. Откровенно говоря, мы нигде и не были с самого начала. Нам никто не дал какого-либо фундамента. Они просто пришли и присели нам на уши со своими заморочками. Рэт Скэбис и The Damned любили говорить что-то типа: «Моя группа лучше твоей!» Да, Рэт. Он был нашим туровым менеджером, когда мы были на гастролях. Сразу было понятно, что мы не суперзвезды, которых видно за сто миль на самом дальнем сидении зала. Однако многие, кто пришел после нас, сразу запрыгнули в этот вагон с дерьмом под названием «Я – лучший».

ГОВАРД ТОМПСОН: После первых четырех или пяти месяцев краткой истории Sex Pistols внезапно начали появляться все эти группы. Pistols изменили всю музыкальную сцену. Все начали делать то же, что делали Pistols.

ЛАЙДОН: Зрители сразу попали в те же старые ловушки. Я думаю, что с широкой публикой в принципе что-то не так, что им нужны какие-то идолы. Я – разрушитель идолов, и это делает меня невыносимым. Они хотят, чтобы ты стал богоподобным, им нужно, чтобы ты нес их идеологический груз. Это чепуха. Я всегда надеялся на то, что с самого начала четко дал понять, что я так же глубоко растерян, как и любой человек. Поэтому я делаю то, что делаю. По факту даже больше. Я не находился бы на сцене ночь за ночью, если бы не был так же растерян, как остальные. Если бы у меня были ответы на все вопросы, я бы не вовлекся во все это.