Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона - [131]

ДЖОН ЛАЙДОН:К 16 января 1986 года, спустя восемь лет бесконечного судебного тортометания, исков и прочего, вышло постановление, по которому наследие Sex Pistols распределяется равными долями между всеми участниками группы, а также матерью Сида Вишеса Энн Дженетт Беверли.

Когда дело Малкольма начало рушиться, Стив и Пол приняли мою сторону. И сегодня все заработанное группой Sex Pistols распределяется между четырьмя сторонами, одной из которых является мать Сида. Наследие составляет все денежные поступления от продажи синглов и альбомов.

Что касается фильма о Pistols, я открыл библиотеку «Великое рок-н-ролльное надувательство». В ней около 250 разных кадров. Насколько я знаю, в съемках были задействованы около восьми режиссеров, но никто из них не побеспокоился о том, чтобы сохранить каталоги записей. Я собираюсь нанять серьезных редакторов, чтобы они выполнили эту работу.

Исполнитель, катающийся в туры и не выносящий освещения? Застенчивый ребенок, который стал самой скандально известной поп-фигурой современности?

О да, я – парадокс.

Глава 21 Вход воспрещен

ДЖОН ЛАЙДОН: Я страдаю клаустрофобией. Я не могу передвигаться на метро и не люблю высоту. Кроме того, я эпилептик, но не принимаю никаких препаратов. Стробоскопы просто меня убивают, как и полуденное солнце между деревьями, когда выходишь из автомобиля. Я не переношу постоянных вспышек. Не могу сидеть в клубе с красным освещением. Красные лампы – самая тошнотворная для меня вещь. Предполагается, что люди выглядят сексуально в свете красных ламп, но я чувствую себя отвратительно. Я не подарок для световика, когда мы находимся в туре. У меня есть огромный список вещей, которые я не перевариваю. Вы могли увидеть, что освещение сцены на моих выступлениях всегда розовое, а не красное.

Меня это забавляло. В период Sex Pistols все было именно так.

У нас на сцене были парочка факелов или одна лампочка мощностью в сто ватт, висящая над головой. Иногда определенным образом настроенное освещение заставляет обо всем забыть или наоборот вызывает воспоминания. Я всегда держу тетрадку с текстами песен на полу, если вдруг освещение начнет вести себя как-то не так. У меня плохой вестибулярный аппарат, поэтому если закружится голова, это будет просто ужас. Глаза, пока я падаю, остаются открытыми, мелькают разные картинки и предметы. Разум просто останавливается. У меня никогда не было головокружений, когда я был ребенком, эпилепсия выражена неярко. Наверняка это связано с менингитом.

Я – ходячее противоречие? Певец, который никогда не поет дома наедине со своими записями? Исполнитель, катающийся в туры и не выносящий освещения? Застенчивый ребенок, который стал самой скандально известной поп-фигурой современности? О да, я – парадокс.

То были годы опыта и обучения, когда ты еще нифига не понимал. Тебя бомбардировали информацией, и ты чувствовал себя еще более безнадежно. Когда я был маленьким, перспектив у меня было маловато. Все вокруг словно говорило: «У тебя нет будущего». И я не планировал никакого будущего.

Я не революционер, не социалист и вообще никто. Мне нужно было совсем не это. Абсолютное чувство индивидуальности было моей политикой. Все политические группы делают все, чтобы подавить индивидуальность. Им нужно набирать голоса. Им нужны объединения. Хоть левые, хоть правые – неважно, тактика применяется одна и та же. Эти люди борются за то, чтобы все люди были одинаковы. Движение феминисток моментально стало подавляться. Либерализм гомосексуалистов вовсе не стремился уравнять права. Если гомосексуалист внутри движения попробует отклониться от того, что они считают так называемой нормой, его моментально принесут в жертву. Это просто та же самая старая система, только в новой оболочке. Я ненавижу все эти чертовы сборища. Они уничтожают личность и индивидуальность. Может быть, комната с разными людьми, имеющими разные идеи, будет представлять собой хаос, но это будет чудесный хаос, развлекательный и познавательный. Так ты все и изучаешь – не следуя чьей-то доктрине. Я не думаю, что мое видение мира вообще могло бы воплотиться в реальность, потому что большинство людей представляют собой стадо баранов, которым нужен пастух. Пусть они блеют перед этим пастухом, а мне этого не надо. Лучше я буду одинокой овцой в стае волков. Это куда приятнее. Когда ты растешь в обстановке, которую создает рабочий класс, тебе нужно следовать правилам и устоям этого маленького мирка. Но я даже знать про это не хочу. Все неправильно, все одинаково неверно.

КРИССИ ХАЙНД:Джон – ублюдок, но есть в нем что-то мягкое, милое и нежное. Он, к примеру, никогда в жизни не обидит животное. Даже сегодня Джон пытается подколоть меня фразами типа «мясо – это убийство», но это просто скотское поведение.

Мы оба это знаем, но мне до сих пор непонятно, зачем он вообще утруждает себя подобными комментариями. Это меня не цепляет. Он козел, но, как я говорила ему много раз, каждый умный человек в конце концов станет вегетарианцем. Поэтому раз он так хочет, то тоже может стать.

Вход воспрещен, это точно. Люди выдумывают новые предубеждения против национальностей, животных и других понятий. Сегодняшнее наше сознание работает так: «Либо ты гринписовец, либо тебя в природе нет!» «Или ты за демократию, или ты – труп!» Все это – набор, свойственный авторитаризму, с применением тех же правил. Против них нужно бунтовать, потому что они неразумны. Они базируются на слоганах.