Ротшильды. История династии могущественных финансистов - [30]

Союз Ротшильда и Меттерниха выдержал это испытание, а в 1835 году он стал еще более прочным. Это был тяжелый год для императорской семьи. Император был тяжело болен. В начале марта ему трижды делали кровопускание, но это не улучшило его состояния. Лихорадка только усиливалась, а воспаление легких не прекращалось. Под угрозой находилась не только жизнь императора, но и будущее великой империи.

Канцлер Меттерних был опорой умирающего императора Франца. Его наследник, Фердинанд, не отличавшийся выдающимися умственными способностями, находился под влиянием своих дядюшек, эрцгерцогов Джозефа, Карла и Джона. А все эти высочества отнюдь не были сторонниками Меттерниха. Главный противник канцлера, граф Коловрат, начал плести интриги у одра умирающего императора. Неопределенность во дворце Хофбург повлекла за собой панику на бирже, которая подрывала экономические основы правления Меттерниха.

Канцлер и банкир начали энергичные совместные действия. Меттерних призвал епископа Вагнера, исповедника императора, к нему в кабинет, и тот составил завещание, содержащее следующий пассаж:

«Этим я удостоверяю, что_________________ является тем человеком, которого я настоятельно рекомендую своему сыну в качестве лояльного канцлера, который заслуживает его полнейшего доверия».

Епископ зашел с этой бумагой в спальню, и император слабеющей рукой вписал в нее фамилию «Меттерних». В полночь 2 марта 1835 года, почти сразу после подписания завещания, император скончался.

В завещание было также добавлено еще несколько советов, касающихся членов императорской семьи. Император Франц выражал свою крайнюю озабоченность поведением эрцгерцогов Джозефа, Карла и Джона и рекомендовал сыну проявлять с ними крайнюю осторожность. В то же время он настаивал на доверительных отношениях с эрцгерцогом Людвигом, который был таким же слабым и болезненным, как и сам наследник престола Фердинанд.

Пока Меттерних наводил порядок во дворце, Соломон, который, разумеется, был в курсе всех дел, занимался тем же на бирже. Во-первых, он заявил о своей полной и безоговорочной уверенности в стабильности и грядущем процветании страны под управлением существующих властей. Не ограничившись этим, он пошел дальше. Он обратился за поддержкой к брату Джеймсу в Париже. Вместе они сделали следующее неординарное предложение. Банкирский дом Ротшильдов готов выкупить в любом количестве и по самым высоким ценам, существующим на сегодняшний день, любые ценные бумаги, выпущенные Австрийской империей, если их держатели выразят желание таковые бумаги продать.

Биржа прислушалась. Биржа успокоилась. Инвесторы, поддерживавшие Меттерниха, опять были на коне.

– Я должен отметить, что огромное влияние, которое оказывает Дом Ротшильдов, привело к немедленному снятию напряжения на бирже. Паника, охватившая наиболее нестойкие умы, полностью прекратилась, – писал Меттериху посол Франции.

Однако сомнения остались. Вот что писал в своем дневнике один высокопоставленный австрийский чиновник того времени:

«Хорошо известно, что в результате болезни новый император стал практически слабоумным. Он готов подписать любой представленный ему документ. Мы получили абсолютную монархию без абсолютного монарха».

Но в Австрии был абсолютный канцлер, князь Меттерних, и абсолютный банкир – Ротшильд. Никто и ничто не могло противостоять Соломону. Самый модный и преуспевающий из банкиров Центральной Европы, Дэвид Пэриш, с которым Семейство еще несколько лет тому назад в Эксе жаждало заключить союз, этот высокомерный Дэвид Пэриш стал банкротом и бросился с моста в Дунай. Были разорены и другие известные банки. Выстоял один Соломон. Выстоял и стал еще могущественнее.

Соломон получил в аренду гигантские австрийские месторождения ртути в Идрии – как всегда, проведя серию сложных сделок. Второе известное в то время месторождение ртути находилось в Испании, и австрийский Ротшильд сразу же начал переговоры с испанским правительством. Курьеры засновали между штаб-квартирами Ротшильдов в разных концах Европы – и не зря. Вскоре Ротшильды стали монополистами в области добычи ртути – теперь цену на этот металл они могли устанавливать по собственному желанию.

Но и это еще не все. Соломон был главным банкиром крупнейшей австрийской пароходной компании «Ллойд». Он финансировал строительство первых железных дорог в Центральной Европе – но этой важной теме будет посвящена отдельная глава. Он стал таким же ослепительным мифом, как Джеймс и Натан. Инициалы Соломона (S.M.) совпадали с австрийским сокращением «его величество», или по-немецки «Seine Majestat». В народе ходила байка, что в Австрии два сюзерена: S.M. Ротшильд и S.M. Фердинанд. И это было больше чем просто шутка. Приемную Соломона осаждали просители, некоторые из них просили его «наложить царскую руку» на ценные бумаги или облигации. Их владельцы считали, что в этом случае их дела резко пойдут на лад.

Но Соломон не знал покоя. Несмотря на все свои великие достижения, он по-прежнему оставался евреем в совсем не еврейской Австрии. Он все еще был постояльцем в отеле, хотя и самым почетным. Его братья роскошествовали в своих замках, а он – не менее богатый – вынужден был оставаться за сценой.