Ротшильды. История династии могущественных финансистов - [18]

«…мои дочери, зятья и их наследники не имеют доли в существующей компании «Ротшильд и сыновья»… они также не имеют права проверять дела вышеозначенной компании, требовать приходные книги, документы, инвентарные описи и т. д.

…не будет прощения тем из моих детей, которые пойдут против моего отцовского желания и покусятся на право моих сыновей спокойно вести свой бизнес».

Каждый, кто попытался бы нарушить семейную гармонию, какой ее видел старый Майер, немедленно ограничивался в правах и получал только тот минимум, который гарантировал ему закон. При этом если учесть, что собственность Ротшильдов была официально оценена намного ниже ее реальной стоимости, очевидно, что возмутитель спокойствия остался бы ни с чем.

Завершив свое последнее дело во славу династии Ротшильдов, подписав завещание и дождавшись нотариального заверения, Майер Ротшильд, библейский патриарх нового времени, скончался на руках у своей верной супруги Гутеле.

Одного только он не смог передать своим сыновьям – своих личных качеств. Они не обладали ни его достоинством, ни кажущейся мягкостью, ни благородными манерами, ни умением жить, тем редким качеством, которое французы называют «savoir-vivre» и благодаря которому Майер Ротшильд легко сближался с принцами, вальсировал с герцогинями и флиртовал со знатными дамами. Его сыновья составили свое состояние благодаря природной интеллектуальной мощи и отточенному мастерству в своем деле, и эти качества им очень пригодились в тяжелое военное время. Но после войны прежние ценности снова выступили на первый план. Во время Венского конгресса не занимались контрабандой – там танцевали, а сыновья Ротшильда отнюдь не были танцорами, а значит, перестали котироваться в качестве банкиров.

Характерной чертой экономики постнаполеоновской Европы было стремление правительств разных стран получить финансовые ресурсы при помощи национальных займов, и, как ни странно, в этой ситуации Ротшильды, несмотря на колоссальные, только что сформированные капиталы, оказались не у дел.

Только маленькая Пруссия обратилась к ним за займом. Такой лакомый кусочек, как Австрия, братьям не достался. При австрийском дворе педантично следовали мельчайшим деталям этикета и традициям, и не успели затихнуть выстрелы на полях Ватерлоо, как там уже поспешили вернуться в 1800-е годы. Австрия предпочитала обращаться к знатным кредиторам, с которыми она традиционно была связана в течение многих лет. Бесцеремонные молодые Ротшильды из Франкфурта шокировали австрийскую знать, хотя к концу войны они уже превратились в настоящих мультимиллионеров. Одно из их писем было подписано «k. k. Hofagenten», то есть «агенты имперского и королевского дворов», в то время как они имели право подписываться только одним «k» (агенты имперского двора), и этот инцидент оказался весомее всех их капиталов. Только после сильнейшего давления со стороны Джона Херриса, их надежного сторонника в английском казначействе, Вена согласилась принять субсидию от этих «похитителей второго «k».

Братья постарались произвести наилучшее впечатление и отработали кредит доверия на все двести процентов. Они отказались от комиссий и процентов, сэкономив таким образом для австрийского казначейства несколько миллионов. За все эти труды Вена в 1817 году снисходительно удостоила их приставкой «фон», бросив им дворянство, как швыряют кость собаке за хорошую службу.

Однако Ротшильдов нельзя было ввести в заблуждение, они прекрасно осознавали, что их усилия заслуживают гораздо более весомого вознаграждения, хотя получить дворянство в те времена австрийцам было очень трудно, а евреям – практически невозможно. Натан обратился с прошением о предоставлении ему поста почетного консула в Лондоне. Ответ был уклончивым и неопределенным. Братья разработали ряд далеко идущих и перспективных предложений – ответа не последовало вовсе.

Во Франции дела складывались еще хуже. Реставрация Бурбонов сопровождалась грандиозными празднествами, которые потребовали не менее грандиозных расходов, и финансирование всех мероприятий взяли на себя Натан и Джеймс Ротшильд. Они предоставили Людовику XVIII кредиты для организации блистательного въезда в Париж. И в 1814 году, когда еще не стерся из памяти гром канонады и ужасы войны, об этом помнили, но прошло три года – и все напрочь забыли о заслугах Ротшильдов. Их место заняли старые банкиры-патриции, которые проводили свою линию из модных гостиных Вены. По сравнению с их утонченными манерами каждый шаг Ротшильдов казался безнадежно неуклюжим.

Вновь назначенное французское правительство подготовило выпуск грандиозного займа на сумму 350 миллионов франков и отдало его в доверительное управление заслуженному и хорошо известному финансисту Увару и модным английским банкирам братьям Баринг. Для них Ротшильды были «простыми менялами». Заем, несмотря на отсутствие Ротшильдов, имел большой успех.

В 1818 году начались переговоры о выпуске дополнительного займа на сумму 270 миллионов франков. И вновь в первых рядах оказались Увар и братья Баринг. Ротшильды безуспешно добивались расположения министерства финансов Франции. Результатом нового займа должно было стать полное погашение военного долга Франции, и окончательное решение предстояло принять на конгресс стран-победительниц в Экс-ла-Шапель.