Ростов-папа - [9]

– Жаль, хорошая женщина была. Не понимаю, в кого такой сынок у неё уродился… А Кабанчик где? Ну-ка отзовись.

– Нет Кабанчика, – сообщает Тигран.

– Вот как. И куда же он делся?

– До вашего появления ушёл. Как чувствовал…

– Вот зараза! – плюётся Лева. – Куда он свалил?

– Он мне не докладывается. По делам каким-то. Так что – не будете шмалять?

– Не будем, сдавайтесь.

Загорается керосиновая лампа, при её свете осматриваем поле боя и наших «пленных». В живых только Тигран и проститутка, которая курила возле занавески. Остальные спят вечным сном. Ну и ещё тот мужик, что стоял на стрёме и тот, которого я отоварил, врываясь в дом.

Вместе с Петром тщательно осматриваем трупы, копаемся в карманах, снимаем с них верхнюю одежду, обувь, внимательно исследуем находки.

Моё внимание привлекают серёжки в ушах убитой. На вид ничего презентабельного, однако я хоть и не специалист в этой области, но догадываюсь: эта показная скромность на самом деле достигается трудами ювелира экстра-класса. Потасканной дамочке такие серёжки не по чину.

Остатки былой роскоши? Вряд ли, куда логичней предположить, что это подарок и, наверняка, с криминальным прошлым.

– Как зовут покойницу? – спрашиваю её товарку.

Женщина отвечает, не задумываясь:

– Федора.

– Тут Федорины коты расфуфырили хвосты, – вспоминаю я детского классика.

– Федора – это не имя, это прозвище. Как её на самом деле звали, понятия не имею, мы ведь подружками не были, работали вместе. А так… Федора и Федора… – огорошивает проститутка.

Документов при мёртвой проститутке нет, личность придётся устанавливать другим способом.

– Тигран, может ты её знаешь? – с надеждой спрашивает Левон.

Тигран без особого энтузиазма пожимает плечами.

– Только в определённом смысле. Хорошая была девочка, ласковая.

– Давай без подробностей, – хмурится Левон.

Я снова гляжу на серёжки, меня словно зациклило на них. Не удивлюсь, если и ночью приснятся. Желательно, без владелицы. Мертвецов мне и наяву хватает.

– Петь, – прошу я, – проверь её украшения по сводкам. Может проходили где…

– Не учи учёного, – смеётся он. – Одно жаль: Кабанчика упустили. Его теперь хрен разыщешь.

– Так давай тут засаду оставим. Может, он сюда ещё вернётся.

– После той пальбы, что мы тут устроили… Да он за версту эту малину обходить будет. Ладно, сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет. Поймаем ещё, не сегодня, так завтра.

– А что со мной будет? – спрашивает вдруг уцелевшая девица.

Ей повезло больше всех, она даже не ранена.

– Следователь решит.

– Так я ж ничего не делала, – плаксиво кривит и без того не самое привлекательное личико она.

– Заткнись по-хорошему, а? – не выдерживает Паша.

Проститутка мгновенно затыкается, последовав его совету.

Пока появляется выдернутый из дома следак, подкатывает труповозка, проходит уже не один час. Чихающая и кашляющая машина привозит Художникова.

Он сокрушённо рассматривает изрешечённую пулями гостиную.

– А без стрельбы, что никак не получилось? – строго спрашивает он, однако по реакции парней понимаю, что разгон и прочие кары небесные нам не светят.

– Мы пытались, – вздыхает Левон. – Они первыми начали, тогда и нам пришлось пошмалять…

Как ни странное, его абсолютно несерьёзное объяснение приводит Художникова в хорошее расположение духа.

– Ладно хоть сами под пули не подставились, – облегчённо резюмирует начальник угро. – Если б москвича пристрелили, как бы я тогда наверх отписывался?

– Не, Жора у нас молодец, – хвалит меня Пётр. – Первым в хазу ворвался, не струсил.

Художников внимательно смотрит на меня, отвечаю ему улыбкой, дескать, что поделаешь, оно как-то само вышло.

– Значит так, – командует начальник угро, – Ты, Михайлов, забирай с собой Быстрова и вези его на квартиру. Наш гость сегодня с дороги и уже на приключения нарвался.

– Так а как же? – растерянно смотрит на трупы Пётр.

– Без вас отпишемся.

– Товарищ Художников, – выступаю вперёд я.

– Что такое, Быстров?

– Разрешите в деле об ограблении Общества взаимного кредита покопаться…

– Зачем это вам, Быстров? Три с лишним года уже прошло, – удивлённо прищуривает глаза Художников.

– Из профессионального интереса. Вы не волнуйтесь, буду заниматься этим только в свободное от работы время. Например, сейчас.

– Михайлов, проведи товарища Быстрова в наш архив и помоги, чем можешь.

Пётр недовольно косится на меня.

– Ну вот, Жора, а я думал пивка с тобой попить!

– Пиво от нас никуда не денется! – заверяю я.

Время уже позднее, и архив уже закрыт. Пётр забирает ключ у дежурного и, ворча, отпирает замок.

– Заходи, раз тебе больше заняться нечем.

Архив занимает целую комнату: шкафы, папки, вездесущая пыль. Внимание привлекают старые, явно дореволюционные дела. Я оглядываю их с уважением.

– Ничего себе.

– Что, нравится?

– Повезло вам! У нас с архивом и картотекой просто беда: после февраля семнадцатого уголовная сволочь всё, до чего дотянулась, уничтожила. До сих пор восстановить не можем.

Пётр ухмыляется.

– У нас тоже сначала не всё слава богу было.

– Да по всей стране так.

– У нас особый случай. Было это в прошлом году, когда предыдущий начальник угро, ну, что был до Художникова, сбежал.

– В каком смысле?