Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - [51]

Призывая власть «сойти с пути преступлений и узаконить равные для всех национальностей права», Родичев закончил свою речь следующими словами: «В то время когда русская власть находилась в борьбе с эксцессами революции, видели только одно средство, которое Пуришкевич называет „муравьевским воротником“ и которое его потомки назовут, быть может, „столыпинским галстуком“!» Правомонархическим думским большинством эти слова были расценены как дерзкий выпад в адрес председателя Совета министров П.А. Столыпина, который после окончания речи демонстративно покинул зал заседаний. Родичев же лишался права в течение последующих пятнадцати заседаний принимать участие в думской работе.

Эта речь известного кадетского оратора имела большой общественный резонанс – на следующий день она была опубликована в газетах всех направлений. Кадетская «Речь» назвала ее «историческими словами в жизни русского парламента»; многие видные политики и общественные деятели выражали восхищение и сочувствие Родичеву. «Если нашлось столько людей, которые обозлились на благородного оратора за его блестящую речь и, быть может, его „лебединую песнь“ в третьей русской Думе, то это только потому, что она затронула даже и их черную зависть и пробудила в них сознание страшной вины перед родиною, их злополучной жертвою. Это был проблеск, зародыш раскаяния палача», – говорил в открытом письме в редакцию газеты «Речь» и «Русские ведомости» А. Энгельмейер. Речь Родичева в своих письмах приветствовали торговые служащие, приказчики, представители польских национальных кругов, делегаты Лондонского съезда РСДРП… С другой стороны, представители умеренных конституционалистов расценили речь Родичева иначе. Так, лидер либерального крыла октябристов В.И. Петрово-Соловово писал в газете «Слово», что выпад Родичева против личности премьера «погубил речь оратора… дал неотразимое орудие в руки наших политических противников. Красное словцо произнес Родичев, а триумф получил Столыпин!»

Вернувшись к работе в Думе, Федор Измайлович участвовал в обсуждении законопроектов о неприкосновенности личности, об устройстве местного суда, о волостном земском управлении. В острых и блестящих речах он критиковал бюрократическую политику самодержавия в области народного образования, выступал против так называемой скорострельной юстиции (казни по решению военного суда), в защиту национального равноправия.

Однако Родичев все меньше верил в законодательные возможности Думы как независимого от мнения правительства института. «Эта дума не народная, а министерская, дума помещичьей злобы», – говорил Родичев в беседе с корреспондентом газеты «Русское слово». Накануне открытия IV Государственной думы Родичев уже не сомневался, что она будет лишь видимостью народного представительства. «Большинство там составят воскресшие дети Аракчеева, народ на выборах подменен 7200 священниками. Это все равно, как завести 7200 граммофонов и потом сказать, что это голос народа», – говорил он на предвыборных собраниях.

В Государственной думе четвертого созыва, где продуктивная работа оппозиции стала невозможной, Ф.И. Родичев участвовал в обсуждении проектов преобразования местных судов, введения таможенных пошлин, а также пытался убедить депутатов в незаконности введения цензуры во время войны. Важно отметить, что с самого начала Первой мировой войны Родичев в думских речах, в ряде докладов и публичных лекций упорно боролся с пораженческими настроениями в обществе. В то же время его мучили предчувствия неминуемого поражения русской армии в борьбе с Германией. Будучи патриотом, он не мог и не хотел высказывать их публично, однако в частных беседах он не раз утверждал, что бездарное правительство Николая II не сумеет защитить честь России и армия вследствие недостаточности снабжения и преступного легкомыслия властей, несмотря на все усилия, не выдержит натиска германских войск.

С Февральской революцией 1917 года Федор Измайлович связывал надежды на «подлинно конституционное развитие страны» и «обновление всего правительственного механизма». В начале марта 1917 года он посетил войска Петроградского гарнизона и попытался убедить их «следовать хладнокровию, дисциплине и порядку». Авторитет Родичева в общественных кругах был столь высок, что он был приглашен в состав Временного правительства на пост министра по делам Финляндии, который занимал до начала июля.

Вступление его в должность совпало с драматическими событиями на Балтийском флоте. В Гельсингфорсе взбунтовавшимися матросами были убиты шестьдесят офицеров и командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин. Родичев в сопровождении представителя Петроградского Совета немедленно отбыл в Финляндию с нелегкой миссией восстановления порядка среди матросов и получения гарантий освобождения оставшихся в живых офицеров. Посещая мятежные корабли и говоря до хрипоты, ему удалось убедить матросов прекратить беспорядки и отпустить своих командиров.

Весной и летом 1917 года Родичев на заседаниях ЦК кадетской партии и в публичных выступлениях призывал соотечественников к объединению усилий в борьбе до победы, несмотря на попытки Советов и германской пропаганды подорвать государственную волю России. На VII съезде кадетской партии 26 марта 1917 года Родичев в связи с вступлением в войну США говорил о возможности создания «нового мирового союза свободы». При этом он не видел противоречия между стремлением России к свободе и перспективой овладения русскими войсками черноморскими проливами, что, по мнению Родичева, стало бы для России символом окончательного освобождения славян от турецкого влияния.