Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [67]

Предполагалось, что выборы должны проводиться по аналогии с установленными еще при Екатерине II правилами для избрания губернских дворянских предводителей. К началу XIX века, по мысли Н.С. Мордвинова, Россия созрела для дальнейшего усовершенствования прежнего законодательства и «введения избрания сенаторов от каждой губернии». Каждая губерния должна была быть представлена в Сенате двумя депутатами, избираемыми на три года. Главной их обязанностью объявлялось «попечение о благе той губернии, от которой они избраны». При этом особо подчеркивалось, что избранные таким образом сенаторы не получали бы жалованья и должны были относиться к своим обязанностям как к «общественному служению на благо Отечества». В такой трактовке формирование Сената посредством выборов воспринималось как органичное продолжение политики Екатерины II, предоставившей дворянству право «избирать между собою свободно своих судей и предводителей».

Несколько позднее, в 1810–1811 годах, Мордвинов предложил новый проект создания в России выборного органа сословного представительства. Во всеподданнейшей «Записке для составления палат государственных» он обосновывал необходимость создания в России двухпалатного органа представительного правления, наделенного законотворческими функциями. Верхняя палата должна была формироваться по выбору губернских дворянских собраний по 1–2 человека от каждой губернии. Для обеспечения независимости членов верхней палаты они сохраняли свой статус пожизненно и получали фиксированное жалованье из средств государственной казны. К выборам в нижнюю палату могли быть допущены все свободные российские граждане недворянского происхождения, обладавшие собственностью на сумму не менее 10 тысяч рублей серебром. К выборам допускались и бывшие крепостные крестьяне, получившие в соответствии с указом от 20 февраля 1803 года статус «вольных хлебопашцев», при наличии у них в собственности не менее 1000 десятин земли. Общее количество депутатов верхней и нижней палаты российского парламента не должно было превышать 400 человек.

Размышляя о перспективах политического развития России, Н.С. Мордвинов ориентировался на опыт развитых европейских стран с конституционной формой правления. Так, например, в 1816 году, анализируя политическое устройство развитых стран Западной Европы, он писал: «Франция, сделавшись конституционной монархией, очень быстро умножает богатство и могущество, в то время как другие европейские страны, оставшиеся со своими старыми законами, развиваются крайне медленно. Англия, благодаря конституции, которая сделала ее богатой и могущественной, смогла сопротивляться силам Европы, собранным в руках Наполеона…» Отсутствие конституции в нашей стране не позволяло в полной мере реализовать принцип личной свободы, верховенства закона и неприкосновенности частной собственности. С этих позиций Мордвинов констатировал: «Россия, со своим самодержцем, останется долго бедною и слабою и не будет успешно развиваться по сравнению с конституционными странами».

«Для существа нравственного нет блага без свободы…» Николай Михайлович Карамзин

Алексей Кара-Мурза

Классический труд В.В. Леонтовича «История либерализма в России. 1762–1914», как известно, открывается краткими очерками либеральных преобразований во времена Екатерины II и Александра I, за которыми следует подробное исследование генезиса двух основных линий русского либерализма: линии М.М. Сперанского и линии Н.М. Карамзина. Но если принадлежность к русской либеральной традиции графа Сперанского, несмотря на все метаморфозы его поведения в годы «николаевской реакции», давно никем не оспаривается, то Николаю Михайловичу Карамзину (1766–1826), как замечает Леонтович, «повезло» в этом смысле значительно меньше: многие «правоверные либералы» упорно отрицают свое генетическое родство со знаменитым историком и литератором.

Включение Карамзина в отечественную либеральную традицию представлялось В.В. Леонтовичу абсолютно принципиальным: «Его (Карамзина. – А.К.) идеи, его общий духовный подход и даже его личность сыграли положительную роль в развитии России как раз в либеральном направлении… Он старался всячески расширить те каналы, через которые могли проникнуть и действительно проникали в Россию либеральные идеи… Карамзин, как представитель сентиментального гуманизма, поддерживал как бы кристаллизацию некоторых укорененных в гуманизме предпосылок либерального мышления». Не менее важно, как утверждал В.В. Леонтович, и то, что Карамзин был убежден (и ранний опыт правлений Екатерины и Александра подтверждал это), что «значительные элементы либеральной программы могут осуществляться и в рамках абсолютной монархии». Более того, Карамзин (Леонтович называет его «представителем либерального абсолютизма») «считал для абсолютной монархии возможным принять основные требования либерализма в качестве правительственной программы или даже в качестве основных принципов, на которых построено государство, при этом нисколько себе самой не повредив, и тем самым способствовал тому, чтобы направить русских монархов на путь либеральных реформ». «По мнению Карамзина, – пишет далее Леонтович, – не только возможно, но и необходимо, чтобы абсолютная монархия усваивала принципы либеральной идеологии. Проведение в жизнь либеральных реформ и принятие либеральных методов управления государством являются требованием справедливости, а следовательно, и требованием нравственным…»