Российские военные базы за рубежом, XVIII–XXI вв. - [89]

Третий штурм японцев также закончился неудачей. Замечу, что официальные японские историки боевые действия 13—22 октября (26 октября — 1 ноября) не считали генеральным штурмом, а лишь «боями местного значения».

Под давлением Ставки генерал Ноги решил предпринять 13 ноября четвертый штурм крепости. К этому времени 3-я японская армия пополнилась 7-й пехотной дивизией и насчитывала в своих рядах около 50 тысяч человек при 500 действующих орудиях. Некоторые батареи морской и горной артиллерии японцы выдвинули вперед для ведения огня прямой наводкой.

Гарнизон Порт-Артура к этому времени представлял собой еще довольно внушительную боевую силу. По данным на 1 ноября, непосредственно в боевых порядках находилось 17 919 стрелков, 5625 артиллеристов и 1165 солдат и офицеров других родов войск. Кроме того, в общем резерве крепости было сосредоточено 1850 моряков. Хотя японцы на протяжении многих месяцев вели ожесточенный обстрел батарей и укреплений, в артиллерийском вооружении крепость также не имела больших потерь. К началу четвертого штурма на огневых позициях и в укреплениях насчитывалось 638 орудий. Пополнение батарей материальной частью шло за счет орудий, снятых с кораблей, а также ремонта орудий, поврежденных в бою.

Хуже обстояло дело с боеприпасами. В крепости числилось 231 565 снарядов в основном малого калибра. Что же касается орудий крупного калибра (6 дюймов и более), то к ним имелось весьма незначительное количество боеприпасов. Так, на одну 10-дюймовую пушку оставалось по 57 снарядов, к 9-дюймовым пушкам—по 157, к мортирам: 11-дюймовым—14,9-дюймовым— 43 и 6-дюймовым — по 100 бомб. Две трети запасов снарядов израсходовали батареи полевой артиллерии, и на каждое орудие оставалось только по 131 выстрелу. Такое положение с боеприпасами особенно тяжело отражалось на контрбатарейной борьбе: русская артиллерия должна была экономить боеприпасы, и поэтому не всегда удавалось подавить артиллерию противника. Японская же осадная артиллерия, как и полевая, не испытывала недостатка в боеприпасах.

Командование крепости отдало солдатам приказ собирать неразорвавшиеся 11-дм снаряды японских гаубиц. К ним в мастерских порта делали новые медные ведущие пояски, после чего снаряды выстреливали из наших 11-дм мортир обр. 1877 г.

В 8 часов 13 ноября японская артиллерия открыла сосредоточенный огонь по укреплениям северо-восточного фронта.

Под покровом темноты отряд генерала Накамуры (3 тысячи человек), сформированный из добровольцев различных частей, незаметно подошел к Курганной батарее, вооруженной шестнадцатью орудиями. Батарею прикрывал гарнизон, состоявший из пяти рот неполного состава общей численностью около 600 человек. Внезапно отряд был освещен прожектором Кладбищенской батареи и накрыт сосредоточенным огнем орудий форта № IV, Перепелиной, Зубчатой и Кладбищенской батарей.

На второй день после захвата Высокой японцы оборудовали там наблюдательные пункты и стали вести прицельный огонь из 11-дм гаубиц по хорошо наблюдаемым с высоты кораблям эскадры, стоявшим на внутреннем рейде. Положение эскадры стало гибельным. Необходимо было срочно выйти на внешний рейд, занять выгодное положение и дать бой кораблям противника или интернироваться в китайских портах. Однако командовавший в то время отрядом крейсеров контр-адмирал Вирен бездействовал, что и привело к окончательной гибели эскадры.

В октябре—декабре 1904 г. огнем японских осадных батарей было потоплено большинство кораблей 1-й Тихоокеанской эскадры, а остальные самозатопились.

Вечером 19 декабря шесть миноносцев, а также несколько паровых катеров вышли из гавани Порт-Артура. Миноносцы «Властный», «Статный», «Сердитый» и «Скорый» благополучно пришли в китайский порт Чифу, миноносцы «Бойкий» и «Смелый» — в германскую военно-морскую базу Циндао. На миноносцах были вывезены из Порт-Артура знамена русских войск и секретные документы. Ни один из пошедших на прорыв миноносцев и паровых катеров не погиб.

Оставшиеся в Порт-Артуре миноносцы «Боевой», «Бдительный», «Сильный», «Сторожевой» и «Разящий» в ночь на 20 декабря были взорваны при помощи боевых частей мин Уайтхеда.

В официальном советском военном издании — монографии генерал-майора А.И. Сорокина — по сему поводу сказано: «Прорыв миноносцев свидетельствовал о том, что с неменьшим успехом это могли сделать и другие корабли. Но предатели, как известно, уготовили им другую участь… Вирен не без ведома Стесселя не разрешил вывести корабли в море, и они после падения Высокой горы были потоплены во внутренней гавани артиллерийским огнем с суши»[120].

Версия о предательстве получила широкое распространение в русской прессе уже в первые годы после окончания войны. Но я принципиально не разделяю ее. Это не предательство, а «разруха в головах», как метко сказал профессор Преображенский в «Собачьем сердце». Вирен, Стессель и К* воевали, как их учили, начиная с пажеского, кадетского или морского корпуса. Недаром матросы и солдаты в Порт-Артуре грустно шутили: «У них Того, а у нас — никого».

Виновата была система. Спихнут с трона Николая II, и уже в Гражданскую войну в головах господ офицеров, луганских слесарей и веселых махновцев появится больше мыслей, чем у всех деятелей Русско-японской войны, включая «гениального Макарова». Научатся задирать стволы пушек с 15° до 45° и стрелять вдвое дальше, ставить пулеметы на тачанки, тяжелые пушки — на бронепоезда и «шаланды, полные кефали», ставить дымзавесы и т.д. и т.п.