Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра - [32]

.

Так авторы проекта Уложения отреагировали на давнее недовольство дворянства проникновением выходцев из «подлых сословий» путем выслуги в «благородное сословие».

Еще при жизни Елизаветы составители Уложения разработали норму, отменявшую обязанность государственной службы для дворян. Она получила силу закона при Петре III 19 февраля 1762 г. в его манифесте «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»⁴⁴. Следует ли особо говорить об этой сокровенной мечте дворян со времен Петра I, который принуждал их учиться и служить. Норма «о вольности и свободе дворян» явилась прямым ответом на их давние пожелания, удовлетворенные лишь отчасти указом 1736 г. о сокращении службы дворян до 25 лет. Проект елизаветинского Уложения гарантировал дворянам льготные условия при возвращении на службу, право выезда за границу, свободу от участия в каких бы то ни было «земских делах» и т. д.

Проект Уложения вводил, кроме того, несколько важнейших привилегий, которых дворянство долго и упорно добивалось и требовало в наказах 1767 г. Так, § 15 главы XXII предусматривал, что в отличие от прочих подданных дворян нельзя было (без поимки с поличным) арестовывать, пытать, подвергать телесным наказаниям и ссылать на каторгу. Пожалуй, самое существенное положение параграфа о наказаниях состояло в запрещении отписывать на государя имения дворян-преступников. В 1785 г. все эти льготы были пожалованы дворянству Екатериной II.

На протяжении столетий дворянство боролось за право свободно — вне зависимости от службы монарху — распоряжаться земельной собственностью. В XVIII в. со слиянием двух видов дворянского землевладения: поместья (пожизненного владения, обусловленного службой) и вотчины (наследственной собственности) — дворянство добилось этого права. Проект Уложения разрешал дворянину продавать, закладывать свои земли, «вот чины свои нераздельно или по частям отдавать в наследии», т. е. подтверждал отмену при Анне Ивановне петровского закона 1714 г. о единонаследии владений. Но проект Уложения содержит и параграфы, развивающие нормы о свободе дворянства в обращении с земельной недвижимостью. Монопольное право дворян на землю и ранее декларировалось абсолютизмом, но на практике нарушалось, особенно при Петре. Теперь же, при его дочери, было решено покончить с этими нарушениями. Указы 1758 и 1760 гг. запретили канцелярским служителям в обер-офицерских рангах «деревень равно с дворяны покупать и за собою иметь»⁴⁵. Проект Уложения распространил этот запрет на недворян-мануфактуристов и установил, что все предприятия, использующие труд населения купленных к ним деревень, являются собственностью исключительно дворянства, а их владельцы — недворяне обязаны продать заводы с деревнями дворянам.

Запрещение недворянам покупать населенные владения в немалой степени было обусловлено стремлением дворянства монополизировать важнейший источник экономического благосостояния, а также рабочей силы тогдашней мануфактуры — крепостную деревню и тем самым прибрать к рукам наиболее доходные отрасли промышленности. В § 7 главы XXIII «Право купеческое» прямо говорится, что купцам разрешается «заводить и содержать мануфактуры и фабрики, кроме винных, стеклянных и других всяких металлов и минералов заводов, кои все дворянам принадлежат»⁴⁶. Иначе говоря, проект Уложения вводил монопольное право дворян на всю металлургическую промышленность и подтверждал пожалованную им в 1754 г. монополию на винокурение.

Монополия дворянства распространялась и на эксплуатацию крепостных. Составители проекта Уложения понимали, что без крепостных рабочих фабрикантам-недворянам не обойтись. Поэтому проект разрешал покупку к заводам «людей без земли» и их эксплуатацию на производстве, но не более того: фабрикант не имел права продавать, отпускать на волю, закладывать крепостного, брать с него оброки и использовать на незаводских работах.

Право свободного душевладения и эксплуатации крепостного крестьянства полностью и безраздельно принадлежало только дворянам. Можно без преувеличения утверждать, что § 1 главы XIX «О власти дворянской…» звучит настоящим апофеозом крепостничеству: «Дворянство имеет над людьми и крестьяны своими мужескаго и женскаго полу и над имением их полную власть без изъятия, кроме отнятия живота и наказания кнутом и произведения над оными пыток. И для того волен всякий дворянин тех своих людей и крестьян продавать и закладывать, в приданые и в рекруты отдавать и во всякие крепости укреплять, на волю и для промыслу и прокормления на время, а вдов и девок для замужества за посторонних отпускать, из деревень в другия свои деревни… переводить и разным художествам и мастерствам обучать, мужескому полу жениться, а женскому полу замуж идтить позволять и, по изволению своему, во услужение, работы и посылки употреблять и всякия, кроме вышеописанных, наказания чинить или для наказания в судебные правительства представлять, и, по рассуждению своему, прощение чинить и от того наказания свобождать»⁴⁷.

Внимательно перечитайте эту цитату, читатель! По своей прямоте, циничной обнаженности крепостнической сути перед Вами редкостный документ. В нем нет ни слова о правах крестьянина, речь идет о нем лишь как о живой собственности. И этот документ должен был стать основным законом страны! В этом смысле § 1 главы XIX проекта Уложения 1754–1761 гг. уникален, ибо отличается как от норм Уложения 1649 г., оставлявших крестьянину хоть какие-то, пусть и формальные, права, так и от последующего законодательства второй половины XVIII в., прилагавшего много усилий, чтобы замаскировать ту же неограниченную власть одного человека над жизнью, имуществом, свободой и достоинством другого, господство одного класса над другим.