Россия теряет Арктику? - [5]
В этих условиях Норвегия расширяет свои территориальные воды: вначале — с 4 до 6 миль, а затем — и до 12 миль. Более того, она вводит в одностороннем порядке так называемые бестраловые зоны, которые значительно распространяются за пределы 12 миль. По существу, в открытую часть моря. Справедливости ради, следует отметить, что норвежцы заранее оповестили нас об этом и даже пошли на некоторое уменьшение участков бестраловых зон. Однако на полную их отмену не согласились. Таким образом, был создан опасный прецедент, когда прибрежное государство в одностороннем порядке вводит меры регулирования рыболовства в открытых районах Баренцева моря. Хотя и при молчаливом согласии своего основного партнера-соседа — Советского Союза.
Возникает вопрос: почему в то время при всей своей политической, экономической, военной и рыболовной мощи Советский Союз пошел на это? Ответ на него прост: только потому, чтобы не настраивать против себя простых норвежских рыбаков или, как тогда говорили в ЦК КПСС, тружеников моря, которые к тому же дружественно относились к своему социалистическому соседу. Учитывалось и то, что многие из рыбаков входили в социалистическую (в последующем — рабочую) партию Норвегии, немало было и членов коммунистической партии этой страны. Так что, элемент стратегической политики накладывал свой отпечаток и на принятие решений по рыболовным проблемам, что у нас — практиков Северного бассейна — встречало неодобрение, которое, правда, дальше «ворчания» не шло. Как говорится, «против власти не попрешь». Да и сам министр А. А. Ишков постоянно подчеркивал и твердо проводил линию — с соседями ссориться нельзя, надо договариваться. Ряд специалистов МИД, анализируя этот период уже в сегодняшнее время, высказывают мнение, что из-за рыболовных проблем якобы назревало военное противостояние между Советским Союзом и НАТО в Боренцевом море! Это преувеличение. Как свидетель тех далеких событий и их активный участник, подчеркиваю, что никаких предпосылок к силовому противостоянию из-за рыболовных проблем не было.
Вмести с тем Норвегия, введя бестраловые зоны, и вдохновленная объявлением в то время в одностороннем порядке Исландией 50-мильной рыболовной зоны, сама начала прорабатывать вариант введения 50- либо 100-мильной рыболовной зоны вдоль своего побережья.
Одновременно с этим на международной Конференции ООН по морскому праву уже «витал неотвратимый демон» — введение повсеместно для целей рыболовства 200-мильных зон. В этих условиях глава норвежской делегации на Конференции ООН министр по вопросам морского права и рыболовных границ Енс Эвенсен, весьма влиятельный и авторитетный политик, занял у себя в Норвегии выжидательную позицию. Он вел линию на сдерживание требований рыбаков об объявлении Норвегией каких-либо промежуточных (50–100-мильных) зон до принятия решения на Конференции ООН по морскому праву, и был уверен в неотвратимости повсеместного введения 200-мильных зон. Другими словами, зачем вводить в одностороннем порядке 50–100-мильную зону, настроив против Норвегии всех и, прежде всего, своего могучего соседа — Советский Союз, когда можно будет через 2–3 года на основе международного права ввести зону в 200 миль. И тем самым избежать возражений соседей и защитить для Норвегии не только рыбные, но и, что особенно важно, углеводородные ресурсы дна морей континентального шельфа Баренцева моря. И в этом Енс Эвенсен оказался прав.
В непростых условиях для нашего рыболовства, когда еще были не ясны перспективы завершения работы Конференции ООН по морскому праву, министр рыбного хозяйства Советского Союза Александр Ишков в конце 1973 г. собрал у себя в кабинете руководителей Северного бассейна с участием специалистов Северной рыбопромысловой разведки Главка «Севрыба» и ПИНРО (автор тоже принимал участие в этом заседании), и дал задание: срочно выполнить все расчеты наших потерь в случае объявления Норвегией в одностороннем порядке бестраловых зон, а также 50-, 100-, либо 200-мильных рыболовных зон в Баренцевом море; выработать предложения по поиску вариантов восполнения этих потерь. Словом, попытаться определить потери в условиях неделимости рыбных запасов и самого Баренцева моря, где в то время все районы были доступны для рыболовства, хотя и существовали границы района Договора о Шпицбергене 1920 г. и граница Полярных владений СССР (рис. 1).
Рис. 1.Границы морских районов, введенные в 1920–1926 гг., которые не препятствовали рыболовству российских судов в Баренцевом море до 1977 г.
Такая работа была проделана в короткий срок специалистами Главка «Севрыба» и учеными ПИНРО. В ней на 74 страницах в виде альбома давался подробный анализ, с соответствующими картами и таблицами, ситуации, складывающейся в Баренцевом море и возможных путях сохранения нашего рыболовства в условиях объявления Норвегией различных вариантов протяженности зон. Расчеты показывали, что при введении бестраловых зон наши потери трески и пикши составят не менее 15–20 %, а при введении 200-мильной зоны около 40–60 % годового вылова. При этом существенно ухудшался видовой состав вылова за счет облова более мелкой трески и пикши и недоступности массового промысла трески, пикши, окуня, палтуса и других объектов в западных районах Баренцева моря.
