Россия теряет Арктику? - [33]
МИД убеждает рыбаков
Видимо понимая уязвимость Договора 2010 г. для рыбаков, да и обеспокоенность общественности, ученых-правовиков, экономистов, мореведов по этому поводу, министр иностранных дел России С. Лавров решил разъяснить ряд его положений. Так в Москве 13 января 2011 г. состоялась итоговая пресс-конференция министра Сергея Лаврова о деятельности российской дипломатии в 2010 г. В ходе этой пресс-конференции иностранные журналисты не оставили без внимания вопрос ратификации подписанного в Мурманске 15 сентября 2010 г. Договора между Россией и Норвегией о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и в Северном Ледовитом океане. В частности, ведущий журналист из Норвегии Ханс Стенфельд поинтересовался у Сергея Викторовича: «Во время «холодной войны» серьезное военное противостояние наблюдалось в Баренцевом море. Тем не менее, после сорокалетнего переговорного процесса Россия и Норвегия 15 сентября начали разговор о разграничении на шельфе в Баренцевом море. Каким примером послужил бы этот Договор для дальнейшей международной политики?» (привожу дословно по стенограмме, без правки. — Авт.).
Памятник шахтерам на Шпицбергене в норвежском поселке Лонгиербюрген
Норвежский поселок Лонгиербюрген на Шпицбергене. Фото А. Порцеля
На что получил от министра развернутый ответ: «На эту тему мы много говорили и когда готовился, и когда подписывался Мурманский договор, и после его подписания. Думаю, что это историческое событие. Подготовка Договора заняла почти 40 лет, и принципы, которые в нем закреплены, и параметры разграничения, которые Договор описывает, в полной мере соответствуют нормам международного права. Они включают критерии справедливости, обеспечения необходимого баланса законных прав и интересов обеих сторон — и все это четко зафиксировано в этом документе. Он показывает, что любые проблемы, существующие на Севере, включая разграничение морских пространств, поддаются политическому, правовому решению. Поэтому кликушество по поводу того, что на Севере вот-вот начнется война за ресурсы — это подход, который является провокацией и не имеет ничего общего с возможностью по-деловому решать любые вопросы. Для нас это важно по многим обстоятельствам. Когда готовился Договор, наши рыбаки беспокоились, что их интересы будут ущемлены. Этого не произошло. В Договоре, напротив, четко зафиксировано, что все действия по выполнению этого документа не будут нарушать и ухудшать условия промысла ни для россиян, ни для норвежцев. Сделан очень важный акцент на то, что все вопросы, касающиеся более эффективного ведения промысла в нашем сопредельном районе, должны решаться через действующий и испытанный механизм Смешанной Российско-Норвежской комиссии по вопросам рыболовства. Ее очередная, 39-я, сессия, которая состоялась уже после подписания Договора, смогла урегулировать целый ряд технических вопросов, позволивших сделать промысел еще более эффективным, во многом благодаря позитивному сигналу о подписании Договора. По всем параметрам рыболовство в районе Баренцева моря, основанное на наших договоренностях с Норвегией, считается во всем мире одним из наиболее эффективных по сравнению с другими районами мирового океана». Привожу ответ министра С. Лаврова дословно, полностью, с тем, чтоб не было обвинений в передергивании фактического высказывания. Эти разъяснения миндел требует подробного комментария с позиции рыбных интересов.
Во-первых, символично, что проблема рыболовства затронута самим министром, хотя норвежский корреспондент ее в своем вопросе не поднимал. Отсюда первый вывод — министр обеспокоен, что вопросы рыболовства в контексте Договора от 2010 г. требуют разъяснения не только для российской, но и зарубежной аудитории. Могу предположить также и то, что МИД все же ощущает неудовлетворенность тем, как его специалисты решали вопросы рыболовства в ходе переговорного процесса в последние годы, да и пропаганда мидовцев о достижениях переговорщиков критики не выдерживает.
Можно согласиться с выводом Сергея Лаврова, что на Севере «…война за ресурсы… не имеет ничего общего с возможностью по-деловому решать любые вопросы». Это действительно так и совпадает с практикой российско-норвежских отношений в области рыболовства. Но где в этом деле вклад дипломатов-мидовцев?
И все же частично предостерегу министра — «война» по поводу толкования положений Договора 2010 г., относительно морского района архипелага Шпицберген и принадлежности его шельфа Норвегии обеспечена. Правда, пока только дипломатическая. И перчатку нам здесь прежде всего могут бросить Великобритания, страны члены ЕС да и США этим неминуемо воспользуется.
Во-вторых, не менее символично и то, что впервые глава МИДа публично признал то, что им была известна еще в период подготовки проекта Договора 2010 г. обеспокоенность рыбаков по поводу «…что их интересы будут ущемлены». Напомню нашим читателям, ранее представители МИДа неоднократно заявляли нам — рыбакам, что мы слишком поздно начали поднимать свои проблемы. Дескать, переговорный процесс вступил в завершающую стадию и проблемы рыбаков уже отрегулированы. Министр со свойственной ему прямотой восстановил истинный ход событий. Действительно, еще в 2004–2009 гг. и особенно в начале 2010 г., когда нам стали известны разрабатываемые МИДом положения, касающиеся рыболовства, в Договоре и Приложении к нему, мы настойчиво требовали внесения таких коррективов, которые бы гарантировали российским рыбакам доступ к традиционным районам Баренцева моря, включая район Шпицбергена. Такой подход не ущемляет и интересы норвежских рыбаков. Более того последние прямо говорили, что все можно решить, однако ваши (российские) переговорщики эти вопросы даже не поднимают. Нас никто в МИДе и слышать не хотел. И как результат положения Договора 2010 г. и Приложение к нему ведут к потере российскими рыбаками традиционных районов промысла на западе Баренцева моря. Безусловно, это произойдет не моментально, но выдавят нас «мягкими методами», как это умеют делать норвежцы, используя изощренную методику НАТО.
