Россия против Наполеона - [24]

Наполеон понимал, что если флеши не будут взяты, то рухнет весь его замысел, казавшийся таким логичным и стратегически безукоризненным.

Поэтому он решил бросить в последнюю атаку все, что было можно. По приказу Наполеона против русского левого фланга было сосредоточено сорок пять тысяч солдат при четырехстах орудиях, и началась последняя атака флешей, на «острие» которой шла дивизия Фриана – спешенные кирасиры, «железные люди», одетые в тяжелые металлические кирасы – кованые нагрудники.

Вел дивизию маршал Мишель Ней – храбрейший из храбрых двухметровый рыжеволосый богатырь, носивший прозвище Бог Марс.

Он встал в первый ряд атакующих и повел дивизию вверх по склону. Наполеон поднял подзорную трубу и стал следить за рыжей головой маршала, которая была отлично видна ему. И вдруг голова исчезла.

– Скачите, капитан, – сказал он одному из адъютантов, – узнайте, что с маршалом, я не вижу его.

Через двадцать минут адъютант, примчавшись обратно, спешился с коня.

– Маршал и жив, и невредим, сир!

– Но почему же я не вижу его?

– Там такой густой пороховой дым, сир, что голова маршала стала совершенно черной…

Русские стояли непоколебимо. Они не отступали, не бежали, а только чуть-чуть отходили, с тем чтобы почти тотчас же пойти вперед.

Это была колышащаяся, ощетинившаяся штыками, непробиваемая живая стена, и Наполеон впервые ничего не мог с этим поделать.

Более того, после взятия Курганной высоты французами русские перехватили инициативу. Барклай вовремя перебросил корпус Багговута на помощь Багратиону и не дал французам обойти его позиции слева. Начальник штаба 1-й армии генерал-майор А. П. Ермолов, увидев, что французы тащат на Курганную высоту орудия, остановил отступающих, взял из резерва еще четыре полка и повел их в контратаку. Ермолов имел с собой дюжину солдатских Георгиевских крестов с лентами. Он скакал впереди наступающих и кидал ордена в толпу неприятелей, а солдаты рвались вперед, зная, что, кто первым подберет орден, тому он и будет принадлежать.

Однако на левом фланге последняя атака французов увенчалась успехом.

57-й полк из корпуса Даву без выстрелов, со штыками наперевес, прорвался к русским пушкам. Увидев это, Багратион воскликнул: «Браво!» – и сам повел сводную колонну кавалеристов и пехотинцев в контратаку. Но счастье изменило ему – осколок ядра попал князю в левую ногу. Теряя сознание, Багратион упал с коня и был вынесен с поля боя.

Прибывший на смену ему генерал-лейтенант Д. С. Дохтуров остановил дрогнувшие войска и приказал: «За нами Москва! Умирать всем, но ни шагу назад!»

Он отвел остатки 2-й армии за деревню Семеновскую и опять прочно стал на новом рубеже.

К этому времени центр боя переместился в район Курганной высоты, на которой стояла батарея Раевского.

В два часа дня французы начали ее решающий штурм, поддержанный огнем трехсот орудий. Теперь на высоту пошли три пехотные и одна кирасирская дивизия, мчавшаяся впереди.

Участник боя Лабом вспоминал: «Казалось, что вся возвышенность превратилась в движущуюся железную гору. Блеск оружия, касок и панцирей, освещенных солнечными лучами, смешивался с огнем орудий, которые, неся смерть со всех сторон, делали редут похожим на вулкан в центре армии». Кирасиры, врубившиеся с фланга, были поддержаны пехотинцами из дивизии Жерара, шедшими по фронту.

Дивизия генерала П. Г. Лихачева вся, до последнего человека, пала на высоте, не сделав ни шагу назад. Старик Лихачев кричал: «Помните, ребята, деремся за Москву!» А когда остался один, то разорвал на груди мундир и пошел на французские штыки. Израненный, он был взят в плен.

Французы взяли батарею Раевского в три часа дня. И она являла собою зрелище, превосходившее по ужасу все, что только можно было вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений – все это исчезло под искусственным холмом из мертвых и умиравших, средняя высота которого равнялась шести-восьми человекам, наваленным друг на друга», – писал один из участников сражения.

По выражению французского офицера Цезаря Ложье, «погибшая здесь дивизия Лихачева, казалось, и мертвая охраняла свой редут».

Ключ Бородинской позиции был взят Наполеоном, но и это не решило дела в его пользу: русская пехота отошла за недалекий овраг и снова выстроилась в боевой порядок.

Наполеон сделал последнюю отчаянную попытку разгромить русских и бросил на центр два кавалерийских корпуса.

Примчавшийся сюда Барклай противопоставил им два русских кавалерийских корпуса – К. А. Крейца и Ф. К. Корфа. Он не только построил эту лаву в боевой порядок, но и сам повел ее в бой, в котором рубился, как простой кавалерист. Чуть позже он написал: «Тогда началась кавалерийская битва из числа упорнейших, когда-либо случавшихся».

В этой битве под Барклаем пали пять лошадей, были убиты и ранены его адъютанты, ему прострелили шляпу и плащ, но он, как писал Ф. Глинка, «с ледяным спокойствием втеснялся в самые опасные места».

Один из храбрейших русских генералов М. А. Милорадович, увидев это, воскликнул: «У него не иначе как жизнь в запасе».

Натиск французских кавалеристов был отбит, кавалерия противника отступила.

Окончание сражения