Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - [50]
Население юга – плотно заселенной территории оазисов, земли древней цивилизации – вряд ли позволило допустить колонизацию русскими сельской местности, как это случалось на казахских равнинах и в киргизских предгорьях. Поселенцы не появлялись там вплоть до начала XX века. Тогда их было немного, а пахотных земель – еще меньше, поэтому даже небольшой приток вызывал столкновения между русскими и местными жителями.
Что глубоко изменило экономическую, социальную и культурную жизнь Туркестанской губернии, так это постройка железной дороги, которая преобразовала территорию – позволила развить текстильную промышленность и способствовала прибытию многих русских рабочих. Вдоль железнодорожной линии появились новые города с чисто русским населением. Кроме того, старые города Юга быстро приобрели характер «колониальных» благодаря соседству современных европейских кварталов, населенных исключительно русскими. Здесь тоже хватало поводов для конфликтов. Социальные и политические волнения, которые происходили в XX веке между самими русскими в этих городах, распространились на местное население, которое трактовало их исходя из собственных интересов.
В отношении России к местному населению преобладала двойная заинтересованность: ограничение влияния татар и ослабление ислама. Эта политика была инициирована и проводилась в жизнь генералом фон Кауфманом, который искренне стремился постичь дух того сообщества, которым ему довелось управлять. Он понимал, что татары были до прихода русских подлинными «колонизаторами» Средней Азии. После захвата этой территории генерал осознал необходимость противодействия влиянию татар и ислама на кочевников равнин.
Было необходимо, с одной стороны, противодействовать контактам среднеазиатов с их единоверцами на Волге и претензиям татар распространить на регион юрисдикцию Духовного управления Оренбурга. С другой стороны, не следовало оказывать какую-либо поддержку исламу. И лучшим средством для этого, по мнению фон Кауфмана, являлись отнюдь не нападки на ислам – что только укрепляло бы в мусульманах веру, – но, наоборот, действовать так, словно проблем с мусульманами и исламом вовсе не существует. Этому правилу фон Кауфман следовал всегда. Он игнорировал ислам. Он понимал, что ислам был силой, вокруг которой могли объединиться покоренные народы, что спокойствие в регионе лишь относительно.
Однако первые признаки сопротивления местного населения стали появляться лишь при его преемниках. Российская власть страшилась возможных восстаний населения под предводительством коварных и фанатичных религиозных авторитетов. Сам статус покоренных народов питал этот страх. Не принимая мусульман в подданство и не привлекая их на военную службу, имперские власти надеялись избежать формирования местной армии, сражающейся современным оружием. Русские явно стремились поддерживать неравенство в своем новом владении, полагая, что это путь к умиротворению. В 1882 году комиссия Гирса докладывала о прецеденте с восстанием сипаев (1857–1858) и невозможности размещения в Средней Азии более 30 тыс. русских войск. Их, по его мнению, было недостаточно, чтобы справиться с основными силами местных отрядов, организованных, оснащенных и способных пользоваться современным оружием.
Замена генерала фон Кауфмана совпала со временем, когда империя претерпевала большие перемены. Убийство Александра II ознаменовало эпоху политической реакции, которая распространилась и на Среднюю Азию. Преемник Черняева, генерал Розенбах, подвергал резкой критике политику фон Кауфмана, объявив ее несостоятельной. Фон Кауфману представлялось опасным проникновение ислама в казахскую среду и погружение мусульман в собственную культуру. Он заботился о русификации местной элиты, внедрении русской культуры и христианской цивилизации даже в среду простонародья. В конце концов фон Кауфман был обескуражен явно растущим «неуважением» к российской власти.
Восстание
Начиная с 1885 года, когда российские власти никак не могли прийти к единому мнению относительно управления в азиатском регионе, местное население периодически устраивало мятежи. Все восстания следовали одному образцу. Формально они были религиозными и превращались порой в настоящие священные войны, в ряде случаев их целью провозглашалось восстановление Кокандского ханства. Обычно их возглавляли религиозные лидеры, часто представители суфийских орденов, а войско формировалось из дехкан и городских ремесленников, чей жизненный уровень значительно ухудшился с развитием капитализма. Волнениям способствовали в значительной степени конкуренция русской промышленности, хаос в аграрных отношениях, обезземеливание дехкан и, наконец, вседозволенность администрации и русских в целом.
В конце XIX века российский этнограф Наливкин, отличавшийся знанием языков и обычаев Средней Азии и сыгравший позднее, в 1913 году, заметную роль в культурной и политической жизни региона, отмечал: «Скандалы с участием чиновников, разразившиеся в 1902 году, приоткрыли занавес, который скрывал обширное и грязное болото, и все же мне кажется, что эти административные эксцессы нигде не достигали столь гигантских размеров, как в Андижанском уезде к концу 90-х и около 1900 года».
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.