Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - [108]

Обучение в медресе длилось в течение 12 и более лет под руководством наставников из духовенства. По его окончании человек обладал знаниями тюркских языков Средней Азии, персидского и арабского литературных языков, а также основательной осведомленностью о творчестве великих поэтов, теологов, философов, историков и географов мусульманского мира. В основном выпускник мог стать учителем, секретарем при купцах, представителях знати или других деловых людях, управляющим вакуфов, судьей, или служащим, или представителем духовенства. В зависимости от особенностей своей личности, связей и некоторой удачи ему удавалось найти подходящее место, но, каковыми ни были его занятия, он в конечном счете почти наверняка становился лидером общественного мнения в сообществе. В этом отношении даже более уникальными, чем свидетельства Садриддина Айни об образовательных возможностях в Бухарском эмирате, являются его воспоминания об интеллектуальной жизни образованных мусульман Средней Азии.

Среди учащихся бухарских медресе Шариф-джан бесспорно принадлежал к немногим, кто прекрасно владел каллиграфией, в совершенстве знал языки и грамматику, а также любил и понимал поэзию. Он считался покровителем образования. Каждую неделю во вторник, среду и четверг, когда выдавались свободные вечера, дом Шариф-джана Махдума превращался в место встреч поэтов, книголюбов, рассказчиков забавных историй и остряков.

Мухаммад Шариф-джан Махдум (Садр-и Зийа) (1865–1931) являлся одним из благодетелей и учителей Айни. Сам Шариф-джан был учеником таджикского мыслителя, поэта, ученого, придворного астролога и дипломата Ахмада Махдума Калла (Дониш), посещавшего Россию в 1856, 1868 и 1870 годах. По примеру Ахмада Махдума Мухаммад Шариф-джан Махдум стал историком, поэтом и политическим деятелем. Его личная библиотека считалась одной из самых богатых в городе. Из многих прекрасных рукописей своей коллекции он составил в 1910 году антологию бухарской таджикской поэзии XIX века под названием «Тизкар-уль аш'ар» («Воспоминание о поэмах»). Он также написал обширные мемуары о политической и культурной жизни Бухары в конце XIX столетия. Он служил также судьей (кази) и на других должностях вплоть до 1917 года. Его скромность, дружелюбие, как и способность открывать талантливых молодых людей, и его готовность воспользоваться своим личным влиянием и богатством для поощрения их творческих способностей являлись качествами, которые особенно ценил Садрид-дин Айни. Высокий атлет, Мухаммад Шариф-джан Махдум любил поговорить о лошадях или петушиных боях. Он часто сам участвовал в жестком соревновании, известном как бузкоши, улак, кокбори тарту или кок бори, часто описываемом в среднеазиатской литературе. В таком соревновании всадники состязаются друг с другом, чтобы первым подхватить с земли тушу обезглавленной козы.

На вечерах, устраиваемых в доме Мухаммада Шариф-джана Махдума, велись споры, выходящие за пределы литературы и искусства и касающиеся политических и социальных вопросов. Во время этих дискуссий юноши, например мирза Абдул Вахид Мунзим (1877–1934) и Айни, слышали критические высказывания в адрес политических мошенников в противоположность оценкам некоторых известных деятелей, таких как мирза Хаит Шахба, талантливый поэт, казненный в 1918 году в возрасте 70 лет эмиром за восхваление Февральской революции 1917 года. Мирза Хаит Шахба был много лет советником при дворе эмира Абд аль-Ахада, впоследствии назначавшего своего смотрителя (мираба) главного городского канала, а затем начальника полиции (миршаба) на ключевые государственные посты, на которых тот достойно работал, в то время как другие назначенцы запятнали себя взятками. При бухарском дворе приобрел известность также Шамсуддин Махдум Шахин (1850–1894), великолепный поэт, который часто посещал собрания у Мухаммада Шариф-джана Махдума, пока возросший политический вес не заставил его избегать таких посещений, чтобы не пострадать в дворцовых интригах. При дворе служил и смуглолицый мирза Мухаммад Абдулазим Сами Бустани (1835–1907), придворный секретарь, историк и поэт, который участвовал в военных кампаниях Бухары против русских и который был близким другом Ахмада Махдума и Мухаммада Шариф-джана Махдума.

Принадлежность к дворцовым кругам и одновременно участие в интеллектуальном кружке не исключает того факта, что образованные жители Бухары делились на приверженцев политической и религиозной ортодоксии или сторонников более либеральных взглядов. Несмотря на такое деление, нет оснований полагать, что либерально мыслящие мусульмане были менее набожны, чем ортодоксы.

Те или иные политические воззрения мыслящих людей в то время вряд ли родились в результате внешнего воздействия. Ведь идеи, просачивавшиеся извне через такие газеты, как «Тарджуман» из Бахчисарая, «Хабл уль-Матин» из Индии и «Чехре наме» из Египта, стали поступать лишь около 1890-х годов и не могли оказать на них глубокого влияния за столь короткий срок. Кроме того, побывавшие в России, кроме Ахмада Махдума, встречались в Средней Азии очень редко. Вся интеллектуальная элита Бухарского эмирата была носителем исламской мудрости и опыта, вековых традиций общества. Эти люди работали и писали в условиях русского господства, которое лишь косвенно влияло на бухарское общество в условиях протектората.