Россия, подъем! Бунт Расстриги - [50]

Также стало понятно, куда перетекла власть. Итак, ближайший к Ельцину Ястржембский уходит к Лужкову – Примакову. Могущественнейший президент Татарстана Шаймиев создает общее политическое движение с Лужковым. И все до единого губернаторы входят либо в организацию «Отечество» Лужкова, либо в организацию «Вся Россия» которую возглавляет Шаймиев.

В июле – августе 99-го года начинается раздел портфелей и России. Лужков и Примаков и все губернаторы, которые под ним, так как это интерпретируется в Кремле. Внимание! Я сейчас опять говорю об интерпретации, а не о документах. Интерпретируется в Кремле, что они делят портфели, они делят власть, они делят кабинет министров, они делят, кто чем будет заниматься, когда они, наконец, свергнут Ельцина. Кремль в осаде. Под Кремлем никого нет. На телефонные звонки все еще отвечают, но уже волынят – такая итальянская забастовка губернаторов: никто ничего не делает для Кремля. Все всё делают только для Лужкова и Примакова. Всё! Революция началась, в сущности. А выборы в декабре. И вот в этот абсолютно критический, ужасный момент появляется радикальная партия в лице единственного человека – Березовского, который приезжает с криками: «Мы всех отымеем! Мы всех отымеем! Сережа, мы всех…! Мы их всех…!» Я говорю: «Борис, кончай… ну, чего ты, Борь… ну, не надо так, зачем кричишь. Кричишь так, будто прибавляешь себе храбрости. Может быть, не надо?»

А надо сказать еще абсолютно важную вещь, которая обрисовывает ситуацию: репрессии и гонения на Березовского зимой 1998–1999-го были с восторгом восприняты Семьей, потому что, в общем, Боря всех достал. Понимаете, да, ситуацию? То есть гнать Березовского хотела вся ельцинская семья. Все хотели гнать Березовского, с его точки зрения. Я говорю о его восприятии, во всяком случае, это он мне так рассказывал. Все хотели его выгнать к чертовой матери, все были ужасно рады, что он сидит на «Кап де ла Гаруп», и не ездит в Россию, и не мучает всех своим холерическим, невероятным темпераментом. Реально всех достало.

И когда он возвращается, его принимают с неохотой, в общем, от него уже избавились, его уже похоронили. Если вы думаете, что Березовского исторг из страны Путин, это ошибка. Березовского, в общем, Семья съела еще при Примакове. Все было решено: Березовский сошел с ума. Все было решено в 99-м году, в первой половине. Сошел с ума, никому здесь не нужен, и пусть он сидит себе во Франции, всех достал. И он возвращается, изрыгая какую-то пену, а все думают, что «господи, как он нас всех достал». От Березовского тогда не отказались потому, что совсем уж было отчаянным положение. Он начинает посередь упадка создавать некую энергию, подъемную силу. И все на него смотрят, никто ему не верит ни минуты, потому, ну, такую ерунду говорить-то: «Мы всех отымеем!» – ну, что это значит, а дальше что?

Стиль работы Березовского был неповторимым и античеловеческим. Никто вообще не понимал, как он не спит по три недели. Но он спал урывками по десять минут в машине. Если была возможность. Потому что и в машине шли переговоры. Он звонил мне с криком: «Ты можешь немедленно приехать на Сокол, я буду нестись из Шереметьева. Ты приедешь на Сокол, по пути от Сокола до Кремля я могу с тобой говорить. Время расписано по секундам, от Сокола до Кремля, мне нужен совет». Я приезжал на Сокол на своей машине, кортеж Березовского меня подхватывал, и потом меня одна из машин охраны снова отвозила назад на Сокол. И у него вот так были все люди, по пять минут, по семь, по десять минут, все это носилось, неслось. Этот безумный черный его «Мерседес», номер 018. Все это неслось, неслось куда-то. – «Мы всех отымеем!» А я говорю: «Боря, нас всех повесят». – «Сережа, ты не веришь в победу?» Я говорю: «Борь, я не то что не верю, я точно знаю, чем дело кончится. Притом, – говорю, – неловко, что вешать будут в декабре, хотелось бы, чтобы сейчас уже, по погоде. Они растопчут нас. Ни одного шанса у нас победить нет, и когда нас растопчут, то тебя повесят номером один или два, а я буду повешен номером пять, когда начнут вешать на лобном месте». Он смотрел на меня, злился страшно и говорил: «Если ты так говоришь – сиди на даче! Сиди на даче! Тебя не тронут, сиди на даче. Ты хочешь умыть руки?» Я ему говорю: «Нет, Борь. Ты не понял. Я выбираю смерть. Типа, как самурай при возможности выбора всегда выбирает смерть. Но перед смертью я погуляю. Я показакую напоследок». Возможно, вам покажется интересной подробность о том, что я не работал в то время на телевидении, меня выгнали еще в марте.

На этом фоне гибельной решимости, на этом фоне полной безнадеги и ощущения неминуемого поражения возникает фигура Путина. Главное его качество тогда в пересказе людей, принимавших решение, – он не сдаст. Он, если с ним договориться, не сдаст. А это почти главное – но не самое главное. Самое главное – победить, неизвестно как и неизвестно почему.

И вот в конце августа придумывается движение «Единство», которому потом суждено победить 12‑го. Представляете себе цейтнот, представляете себе время! Значит, движение «Единство», которое победит 12 декабря, придумывается, высасывается из пальца. В конце августа, в условиях, когда все до одного губернатора, все – внимание, это очень важно понимать – работают с Лужковым, Примаковым, делят портфели, и уже давно все поставили крест на Ельцине и на Кремле.