Россия открывает Америку, 1732–1799 - [54]

Резко отрицательно Ирвин отзывался о принятии в 1798 г. законов об иностранных и подрывных действиях (Alien Law and Sedition Law) и рекомендовал Розенталю воздержаться от переезда в Америку. "Вы несомненно должны будете чувствовать себя неловко, {142} если не получите всех прав свободного гражданина в моент, когда сойдете на берег". Предстоящие выборы и победа Т. Джефферсона, на которую Ирвин рассчитывал, должны были изменить положение к лучшему 55. Хотя Розенталь так никогда и не вернулся в США (он умер в Ревеле в 1827 г.), все эти годы он не прекращал своей американской переписки, общался с консулами США в С.-Петербурге Дж. Гаррисом, Дж. Гибсоном и др.

Среди других участников и очевидцев Американской ревлюции встречается упоминание о некоем Карле Тиле (Charles Thiel), аптекаре из С.-Петербурга, приехавшем в Филадельфию еще в 1769 г. Назвавшись Кистом (Cist), предприимчивый аптекарь вскоре преуспел в издательском деле. Однако его известность главным образом связана с тем, что он одним из первых понял, что каменный уголь может быть использован в качестве топлива 56. Причудливо сложилась судьба другого русского странствователя — нижегородского мещанина Василия Баранщикова, оказавшегося в начале 80-х годов XVIII в. в Америке на принадлежавшем Дании острове Санкто-Томас 57.

Ф. В. Каржавин упоминал в своем дневнике (запись от 29 мая 1782 г.), что встретил среди немецких солдат в Америке одного русского, уроженца Ревеля. Через несколько дней (2 июня) от уточняет, что имя русского солдата — Захар Бобух ("Захар Иванов сын Бобух"?). В свое время, сообщал Каржавин, он выполнил "для государыни Екатерины вторые и для графов Орловых много алмазной работы на платье и принужден был вместо награждения бежать из России"58.

Судьба русского умельца по алмазной работе, как и, возможно, некоторых других безвестных странствователей, так и осталась неизвестной. Зато большое впечатление на современников и позднейших исследователей произвела жизнь и деятельность другого человека, принадлежавшего по своему происхождению к высшей русской аристократии и переехавшего на постоянное жительство в США в конце XVIII в. Это был не кто иной, как сын Д. А. Голицына, приехавший в Балтимор в 1792 г. под именем Августина Смита. Отказавшись от большого состояния и княжеского титула, молодой Дм. Голицын стал католическим миссионером — "отцом Августином" и основал в глухой части Пенсильвании, примерно в 200 милях от Фила-{143}дельфии, поселение Лоретто, где и поныне сохранился его памятник. Жизни и деятельности "отца Августина" посвящено несколько специальных трудов на немецком, французском и английском языках, и здесь нет необходимости вновь подробно останавливаться на деталях его необычной судьбы 59. Представляется, однако, очевидным, что при выборе Америки в качестве места своей жизни на молодого Голицына в известной мере повлияли американские симпатии его отца. Показательно также, что Д. А. Голицын снабдил своего сына рекомендательными письмами к Дж. Вашингтону и Дж. Адамсу.

Обращая внимание на первых русских путешественников и переселенцев в США в XVIII в., я далек от стремления преувеличить их число и роль. Вместе с тем уже из приводимых сведений и в первую очередь материалов об участии выходцев из России в войне США за независимость видно, что этот вопрос заслуживает изучения, причем не исключена возможность, что настойчивого исследователя могут ждать впереди интересные находки. {144}

ГЛАВА IX РУССКО-АМЕРИКАНСКИЕ НАУЧНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ В ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ XVIII в

Обоюдный интерес к исследованиям в области физики и географических открытий в середине XVIII в. подготовил почву к установлению официального контакта между основанным Б. Франклином в 1743 г. американским философским обществом 1 (American Philosophical Society) в Филадельфии и императорской Академией наук в С.-Петербурге в первой половине 70-х годов XVIII в.

В связи с выходом в начале 1771 г. первого тома "Трудов Американского философского общества"2 было решено направить его всем важнейшим иностранным "философским" учреждениям, в списке которых, представленном 22 февраля 1771 г., фигурировало "С.-Петербургское императорское общество" (Imperial Society of St. Petersburg)3. Из официальной надписи на "Трудах" видно, что "Американское философское общество, основанное в Филадельфии, искренне желая сотрудничать с императорским обществом в С.-Петербурге… просило принять этот том как первый результат своих работ в Новом Свете". "Труды общества" были пересланы Б. Франклину в Лондон для передачи различным европейским научным учреждениям. Удобный случай для связи с Петербургской академией наук представился летом 1772 г. во время пребывания в Лондоне одного из членов Академии, барона Т. фон Клингштэдта, которому Франклин и вручил 31 июля 1772 г. экземпляр "Трудов" с личной надписью. Барон Клингштэдт, хотя и с некоторым опозданием, благополучно передал летом 1774 г. этот том в Академию, о чем имеется соответствующая запись в протоколах конференции от 22 августа (2 сентября) 1774 г. 4, а {145} сам еще ранее, 15 января 1773 г., по рекомендации Франклина был избран первым членом Американского философского общества от России 5.