Россия открывает Америку, 1732–1799 - [44]

Значительное внимание в русской печати, в частности в "Московских ведомостях", уделялось восстанию американских фермеров под руководством Даниеля Шейса (сентябрь 1786 — февраль 1787 г.) и Конституционному конвенту в Филадельфии (май — сентябрь 1787 г.), который принял федеральную Конституцию США. Газеты писали в феврале — марте 1787 г. о том, что в "разных местах Соединенных Провинций господствуют безвластие и замешательство", о неудачной попытке восставших овладеть арсеналом в Спрингфилде, о посылке против "мятежников" правительственных войск и т. д. 85

Впрочем, у внимательного читателя складывалось собственное мнение о происходивших событиях, когда он узнавал, например, что руководитель восстания (в газетах его именовали по-разному — Шаир, Шер) "служил в последнюю войну при американских войсках и довольно оказал свою неустрашимость", и "все на тягость податей ропщущие, каковых весьма много, кажутся склонны служить под его начальством"86. 24 апреля (5 мая) 1787 г. "Московские ведомости" сообщили, что "возмущение в Массахузетской провинции благополучно укрощено и теперь стараются только поймать главного зачинщика оного Шаира"87.

Сообщая о том, что "в Филадельфию посланцы из всех Областей, поверенные для рассмотрения всех сделанных доселе государственных постановлений и для уничтожения тех, которые по нынешним обстоятельствам казатся будут ненужными", "Московские ведомости" в первую очередь выделяли хорошо известные читающей публике имена генерала Вашингтона и доктора Франклина 88. Воздерживаясь от окончательной оценки "образа правления" в молодой республике, "Московские ведомости" писали в конце 1788 г.: "Американцы {116} думают, что новый их образ правления будет наилучший; но мы представляем времени решить сие с толикими сомнениями сплетенное дело"89.

В целом рассмотренный нами документальный материал свидетельствует об ошибочности распространенного в свое время мнения, будто события Американской революции освещались в русской печати исключительно "с английской точки зрения" или отражали лоялистскую позицию 90. Нет оснований говорить и об изолированности России от влияния важнейших международных событий, о ее "обособленности" от основного пути развития европейской цивилизации и т. п. Пусть приглушенно, но звуки "набатного колокола" Американской революции XVIII в. были слышны в России достаточно внятно и, что самое главное, воспринимались передовыми кругами русского общества весьма сочувственно.

При этом речь идет не только о двух столицах — С.-Петербурге и Москве, но и о других культурных центрах страны, включая такие отдаленные города, как Барнаул, Иркутск и Якутск, о чем имеется любопытное свидетельство Джона Ледиарда. В письме из Иркутска от 20 августа 1787 г. американский путешественник сообщал секретарю миссии США в Лондоне полковнику У. Смиту: "Как с американцем, в России со мной обходились вежливо и с уважением, и по моему поводу за столами двух губернаторов поднимались тосты в честь д-ра Франклина и генерала Вашингтона, а в Иркутске получило известность и имя Адамса…"91. В этом же письме Ледиард сообщил, что в Иркутске он оказался в "кругу столь же веселом, богатом, вежливом и ученом, как и в Петербурге". Американец был весьма польщен тем, что распивал французские и испанские вина и совершал "научные прогулки" ("philosophic walks") в сопровождении учеников знаменитого шведского естествоиспытателя К. Линнея (Ледиард имел в в виду, в частности, члена Петербургской академии наук А. М. Карамышева).

Серьезный интерес русского читателя к событиям в Америке не был ни случайностью, ни парадоксом. Острейшие классовые противоречия русской действительности, жесточайший крепостнический гнет, сочетавшийся с новыми буржуазными формами эксплуатации в связи с начавшим возникать в недрах феодального строя капиталистическим укладом хозяйства, могучая {117} волна стихийного крестьянского движения, не прекращавшегося и после жестокого подавления восстания Пугачева, — все это объективно создавало благоприятную почву для распространения освободительных идей. Следует также иметь в виду, что если в условиях самодержавной России нельзя было говорить о праве русского народа на изменение политического режима в своей стране, то в силу известных благоприятных обстоятельств можно было более или менее объективно писать о праве на свободу и независимость американского народа и об опыте его успешной революционной борьбы против Англии.

Опубликование в русской печати, и прежде всего в изданиях Н. И. Новикова, богатейшего материала о революционной войне в США приобретало в условиях самодержавно-крепостнического строя в России особый смысл и значение. Чтение разнообразных сообщений об успешных военных действиях восставших колонистов, сам факт победоносного завершения войны за независимость и утверждения республиканского государства в Америке — все это, естественно, наводило русского читателя на мысль о своей родине, заставляло его критически взглянуть на окружающую его действительность, сравнить республиканскую Америку и самодержавно-крепостническую Россию.