Россия открывает Америку, 1732–1799 - [16]

Нельзя не отметить в этой связи, что в продолжение всего периода войны США за независимость Париж оставался одним из важнейших (если не главным) центров информации как царского правительства, так и русского общества о международной политике, и в частности о событиях, связанных с войной. Богатейшая информация содержалась прежде всего в донесениях российского посланника в Париже И. С. Барятинского. Кроме того, во Францию часто приезжали из России представители высшей аристократии, а также видные деятели русской культуры. В их числе можно упомянуть княгиню Е. Р. Дашкову, графа А. П. Шувалова, графа И. Г. Чернышева, Д. И. Фонвизина и др. О последнем нельзя не сказать особо. Выдающийся деятель русской культуры, знаменитый писатель XVIII в. Денис Иванович Фонвизин с конца 1769 г. служил в Коллегии иностранных дел, был секретарем, ближайшим помощником и другом графа Н. И. Панина 33.

В 1777–1778 гг. Д. И. Фонвизин ездил в Европу как частное лицо и длительное время находился в Монпелье и в Париже. Во время своего пребывания во Франции Фонвизин регулярно переписывался со своей сестрой и Петром Ивановичем Паниным, братом руководителя ведомства иностранных дел. Письма Фонвизина — замечательный образец художественной прозы XVIII в., интересны для нас они и как ценные исторические документы, запечатлевшие важные международные события того времени. В своих письмах Фонвизин неоднократно обращал внимание на все обострявшиеся отношения Англии и Франции в связи с войной в Америке. "Англичан здесь терпеть не могут, — писал Д. И. Фонвизин 31 декабря 1777 г. (11 января 1778 г.), — хотя в глаза обходятся с ними очень учтиво, однако за глаза бранят их и смеются над ними… Американские их дела доходят до самой крайности, и они в таком отчаянии, что, думать надобно, отступятся от Америки и объявят войну Франции: ибо издревле всякий раз, когда ни доходила Англия до крайнего несчастья, всегда имела ресурсом и обычаем объявлять войну Франции"34.

Некоторое время спустя, в марте 1778 г., Д. И. Фонвизин сообщал в письме к П. И. Панину, "что положение здешних дел столь худо, что война, конечно, неизбежна". Франция заключила "трактат с американ-{44}цами, как с державою независимою… Словом, война хотя формально и не объявлена, но сего объявления с часу на час ожидают. Франклин, поверенный американский у здешнего двора, сказывают, на сих днях аккредитуется полномочным министром от Соединенных Американских Штатов"35. Вообще о Франклине Фонвизин упоминал неоднократно и, в частности, в августе 1778 г. сообщил о своей встрече с ним. "В заведенное нынешним годом собрание под именем rendez-vous des gens de lettres (т. е. встреча литераторов. — Н. Б.), — писал Фонвизин, — прислали ко мне инвитацию, так же как и к славному Франклину, который живет здесь министром от Американских Соединенных Провинций. Он, славный английский физик Магеллан и я были приняты отменно хорошо, даже до того, что на другой день напечатали в газетах о нашем визите"36. Комментируя встречи Фонвизина с Франклином в Париже, П. А. Вяземский писал: "Представитель юного просвещения России был собеседником с представителем юной Америки"37.

Надо сказать, что Б. Франклин умело пользовался своим выдающимся положением всемирно известного ученого и литератора для установления неофициальных контактов с дипломатическими представителями европейских стран. Такие контакты были у него и с русским посланником в Париже И. С. Барятинским. Более того, в октябре 1779 г. на формальное нарушение принципа непризнания дипломатических представителей восставших американцев пошло и само царское правительство. Дело в том, что осенью 1779 г. в С.-Петербург пришло сообщение от иркутского генерал-губернатора Ф. Н. Клички о появлении в районе "Чукоцкого носа" "нераспознатых" иностранных судов. Основанием для тревоги послужило, по всей видимости, письмо Клички на имя А. А. Безбородко от 16 (27) июля 1779 г., в котором иркутский генерал-губернатор писал со слов проводников-чукчей казацкому атаману о том, что "у урочища по их званию Яняней, а по-русски Одинокова камня или протянувшегося в море к востоку мыса прибегали два судна, из которых первое трех-, а другое двухмачтовое, с коих выезжали люди на вельботе на берег и у чукоч гуляли и при том дарили их складными ножами и они с чукчами обходились ласково, разговоров же их они, чук-{45}чи, никаких не разумели, которые оттуда шли подле Чукоцкого носа и проливом [в] Северное море проходили к западу до о-ва Кульчина, а, побыв у оного, возвратились обратно в Восточное море. И тех людей чукчи по платью и по обхождению почитают за русских. А как оным в тех местах быть нельзя, потому что по известным мне обстоятельствам никогда из Охоцка и Камчатки промышленных судов трехмачтовых во отправлении не бывает, и потому надобно тем видимым чукчами судам быть иностранным, а не русским"38.

Это известие столь сильно встревожило царское правительство, что оно решило поручить своему посланнику в Париже И. С. Барятинскому связаться по данному вопросу с "поверенным от американских селений" Б. Франклином. Сообщая И. С. Барятинскому "о подходивших судах к тамошним берегам", первоприсутствующий в Коллегии иностранных дел Н. И. Панин писал, что Екатерина II, "полагая их быть американскими и из Канады, изволила мне указать дать о том знать вашему с-ву с таковым при том высочайшим ее в-ва повелением, чтоб Вы, зделав отзыв о подходе оных к помянутым берегам к находящемуся в месте пребывания Вашего поверенному от американских селений Франклейну, попросили его от имяни Вашего, не возьмет ли он на себя разведать, подлинно ли сии суда были американские и из какого места; и когда опознает он действительно, что они были из Америки, то уже не можно ли будет ему в таком случае достать и доставить Вам описание и карту их путешествия, дабы по соображению оных можно было увидеть, не представится ли удобности или возможности к установлению безпосредственного мореплавания между здешними областями и самою Америкою прямым и сокращенным путем. В заключение же скажу Вам, и то для Вашего сведения, что ее и. в. угодно было также повелеть на случай прихода в те места опять каких-либо иностранных неведомых судов зделать гербы и отослать их к чукоцкому народу для развешения по берегам их обитания на деревьях, чтобы показать чрез то сходящим с судов народам, что сии места принадлежат империи ее в-ва"39.