Россия не для русских? Косовский сценарий в Москве - [28]

Но это, так сказать, лирика. А как решить один из главных русских вопросов: что делать? Конечно, деловые и точные ответы даст лишь детальный разбор случившегося компетентной комиссией. Но, во-первых, ясно одно: нив коем случае в части не может служить больше двух-трех представителей южан. Во-вторых, межнациональные конфликты, как и случаи «дедовщины», должны не просто тотчас выноситься на всеобщее обозрение, но и представители командования, прокуратуры просто обязаны сообщать людям, кто, за что и как наказан. В том числе в уголовном порядке. Если все оставлять без последствий, то вторая чеченская или дагестанская война разгорится уже в армии. Здесь у южан добротное оружие, а владеть им их научили.

Считают, что опыт — положительный или отрицательный — чему-то учит. Увы, жизнь часто опровергает эту аксиому. По данным источника из военного руководства, в скором времени в армии будет проведен эксперимент по формированию в некоторых воинских частях объединенных стратегических командований моноэтнических и моноконфессиональных подразделений наподобие действующих батальонов «Восток» и «Запад» в Чечне. По существу это возврат к формированию «диких дивизий», которые существовали в царское время и какой-то период в советских войсках.

Некоторые высокопоставленные военные считают формирование таких дивизий выходом из создавшегося положения, ликвидацией межнациональных конфликтов. Однако с таким мнением трудно согласиться. Во-первых, откуда набрать такое количество неславян-офицеров, которые командовали бы подразделениями, возглавляли штабы.

Во-вторых, о том, что собой представляли «дикие дивизии», рассказывается в воспоминаниях офицера-кавалериста царской армии Анатолия Маркова, написавшего книгу «В Ингушском конном полку»: «Личный состав «дикой дивизии» отличался низкой дисциплиной. За первые два года войны было очень трудно выветрить чисто азиатский взгляд на войну как на поход за добычей. Всякого жителя неприятельской территории они считали врагом со всеми вытекающими отсюда последствиями, а его имущество своей законной добычей. Долгое время в полку не могли добиться того, чтобы всадники не считали оружие предметом купли и продажи».

Вот какими были «дикие дивизии» в царские времена. В советские, как бы плохо о них сейчас ни отзывались, межнациональные распри приутихли. Мысль о единстве народов втолковывали солдатам замполиты. И достаточно умело втолковывали. А сейчас замполитов нет. Сократили 20 тысяч офицеров-воспитателей. Зачем, мол, они нужны при новой супертехнике? А оказывается, ох как нужны.

Высшее военное руководство, правда, задумывается над тем, чтобы призвать их обратно и сформировать из них военную полицию. Не бесспорный выход, конечно, но все-таки лучше, чем «моночасти».

О бедном священнике замолвите слово

Цифры — вещь упрямая, поэтому с них и начнем. В 80-е годы прошлого века доля лиц неславянской национальности в нашей армии достигала почти трети. После развала СССР, несмотря на то что от России отсоединились пять азиатских, три закавказских и столько же прибалтийских республик, доля неславян в вооруженных силах не сократилась.

К 2000 году эти показатели выросли почти до 36 % и сегодня неуклонно продолжают увеличиваться. Ссылаясь на выводы демографов, некоторые эксперты утверждают, что лет через 10–20 Российская армия может наполовину состоять из лиц не славянской национальности, подавляющее большинство из которых будут мусульмане.

Насколько это хорошо или плохо, рассуждать бессмысленно, поскольку данный процесс для России — объективная реальность. Подобные количественные изменения обусловлены создавшейся этнической картиной. За последнюю четверть века рождаемость в европейской части страны упала. А в Татарстане, Башкортостане и на Северном Кавказе эти показатели по сравнению с советскими временами почти не изменились. Значительно увеличилась и доля мигрантов в населении России за счет притока населения с южных рубежей СНГ, охваченных различными катаклизмами…

В этих условиях институт штатных военных духовников стал реальностью. Самое время поговорить о том, какой религии следует уделять большее внимание. Расслоение армии по религиозному принципу — фактор весьма значительный. Помимо того, что почти все вооруженные конфликты последнего времени, в которых участвует Российская армия, имеют религиозное измерение, не считаться с тем, что количество мусульман в ней неизбежно растет, — нельзя. А значит, и работу в войсках и на флотах нужно строить по-другому.

Есть, правда, мнение, что религиозный фактор в армии можно снять, формируя ее на профессиональной основе. Мол, человек, идущий служить добровольно, заранее согласен с предлагаемыми ему «правилами игры». Но и в этом случае, господа теоретики, учитывать конфессиональную принадлежность солдат все равно придется. Кроме того, вряд ли в ближайшие 10–20 лет нам суждено будет увидеть полностью контрактную армию. А значит, количественный рост мусульман до прогнозируемых 50 % выглядит гораздо реальнее, чем продуктивность армейских реформ.

И поэтому недавнее заявление верховного муфтия России Талгата Таджуддина о том, что в нашей армии вскоре появятся не только православные, но и исламские священники, следует воспринимать как шаг в ногу со временем. Подготовку духовенства для российских войск начинает Российский исламский университет (г. Казань); пока речь идет лишь о нескольких десятках священнослужителей. Но ни о какой исламизации речь не идет. Лучше загодя позаботиться о создании и реализации имиджевой программы, убеждающей мусульманскую молодежь, что армия готова учитывать ее особенности, нежели потом «окучивать» проблемы, когда выяснится, что одним «равняйсь-смирно» какая-то возникшая напряженность в воинском подразделении не снимается.