Россия на рубеже XV-XVI столетий - [93]

Кормленщики происходили как из среды феодальной аристократии, так и из рядовой массы служилых людей. В крупнейших городах наместничества получали представители знати (в Москве — Гедиминовичи, во Владимире — кн. Д. Д. Холмский, в Вязьме — окольничий И. В. Шадра). Порядок раздачи городов в кормления в общем напоминал раздачу в уделы: более знатные лица получали более крупные города. При этом иногда в порядке получения кормлений отражались традиции удельной поры. Сроки кормлений были поначалу неопределенными, возможно пожизненными. Во всяком случае в Москве наместничали пожизненно, причем Гедиминовичи — с 20-х годов XV в. по 20-е годы XVI в. В XV в. складывался принцип кормления «по годом», т. е. кормление давалось на год и «перепускалось» еще на полгода или год. Василий III, по словам С. Герберштейна, раздавал кормления «по большей части в пользование только на полтора года; если же он содержит кого в особой милости или расположении, то прибавляет несколько месяцев; по истечении же этого срока всякая милость прекращается, и тебе целых шесть лет подряд придется служить даром». Впрочем, знать могла пребывать в наместниках и сравнительно долгое время. Так, известно, что окольничий И. В. Шадра наместничал в Вязьме с 1495 по 1505 г.[729]

Власть наместников и волостелей на местах ограничивалась и регламентировалась Судебником 1497 г., уставными грамотами, выдававшимися местному населению, и доходными списками, которые получали кормленщики. Перечень поборов (кормов), шедших в их пользу по доходным спискам, как бы корректировался уставными грамотами. По уставной Белозерской грамоте 1488 г., наместник получал традиционный корм со всех сох «без оменки» (как светских, так и духовных феодалов, обладавших иммунитетными привилегиями или нет). При вступлении в должность ему шло «въезжее». На Рождество он получал с сохи за полоть мяса 2 алтына, за 10 хлебов — 10 денег, за бочку овса — 10 денег, за воз сена — 2 алтына. Тиуны наместников получали корм в два раза меньший. Корм шел и доводчикам. Наместник имел право держать при себе двух тиунов и 10 доводчиков (восемь в городе и двоих в станах).[730] Получал наместник и всевозможные пошлины: таможенные (в том числе явку с гостей — по деньге с человека) и в соответствии с Судебником 1497 г. судебные.

Ограничение власти наместников и волостелей шло не только по линии регламентации поборов, но и путем изъятия из их ведения все большего числа дел. Так, «городовое дело» (строительство городских укреплений) сосредоточивалось в руках городчиков, на смену которым в начале XVI в. пришли городовые приказчики. Городчики, таможенники, даньщики собирали в Казну всевозможные подати.[731] Многочисленные писцы и специально посланные судьи решали поземельные споры, которые раньше были подведомственны преимущественно наместникам и волостелям. Только доклад полных (холопьих) грамот был прерогативой наместничьей власти.

Войско продолжало оставаться феодальным. Это означало, что его основу составляла конница из отрядов детей боярских и княжат, выводивших своих вооруженных холопов. В. И. Ленин подчеркивал, что даже в период «московского царства» «местные бояре ходили на войну со своими полками». При комплектовании полков широко использовался территориальный принцип. В поход шли отряды «тверичей», «дмитровцев», «новгородцев», «псковичей» и т. д. Новгородцы и псковичи чаще привлекались для военных действий в Ливонии, с Великим княжеством Литовским и на севере. Устюжане, вологжане, пермяки участвовали в походах на Югру.

Северские княжата заняты были обороной юго-западных границ. В больших походах общерусского характера участвовали полки из разных земель страны. Пятиполковая система (большой полк, передовой полк, полки правой и левой руки и сторожевой полк) складывалась на протяжении всего XV в. и стала обычной. Наряду с конницей в военных действиях принимало участие и вспомогательное (пешее) войско — «посоха», — набиравшееся с сох.[732]

Правительство Ивана III придавало большое значение созданию мощной артиллерии, без которой не приходилось рассчитывать на взятие крупных городов-крепостей. Большую роль в развитии артиллерии сыграл выдающийся зодчий и мастер Аристотель Фиораванти. О его деятельности наиболее обстоятельно говорят Софийская II и Львовская летописи, восходящие к своду 1518 г. В основе его текста, в интересующей нас части, лежит свод 80-х годов XV в.,[733] составителем которого, возможно, был митрополичий дьяк Родион Кожух, известный по источникам 1461–1482 гг.[734]

В официальном летописании сведения об Аристотеле, выехавшем на Русь в 1475 г., обрываются постройкой Успенского собора. Впрочем, и там содержится восторженная характеристика его деятельности: «В той всей земли не бысть ин таков, не токмо на сие каменное дело, но и на иное всякое, и колоколы, и пушки лити и всякое устроение, и грады имати и бити их». В декабре 1477 г. Аристотелю поручили чинить мост через Волхов. В 1482 г. «Аристотель с пушками» участвовал в походе под Казань. В 1483 г., после того как был зарезан, «как овца», один из докторов, Аристотель, «бояся того, почал проситися у великого князя в свою землю». Ответом было то, что великий князь, «пойма его и грабив, посади на Онтонове дворе». Опала была недолгой, и в 1485 г. «Аристотель с пушками, и с тюфяки, и с пищалми» принимал участие в Тверском походе. Это последнее упоминание о нем в источниках. Вероятно, с появлением Аристотеля связано создание в Москве Пушечного двора. Во всяком случае первое упоминание о нем относится ко времени московского пожара 1488 г. Под тем же годом летописи сообщают, что Павел Дебоссис слил «пушку велику». Очевидно, тогда Аристотель уже умер. Разносторонняя деятельность Аристотеля произвела на современников настолько глубокое впечатление, что они употребляли термин «аристотели» наряду с «архитектонами», «ротмистрами» и другими, обозначая им «людей мудрых», мастеров иноземного происхождения.