Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы - [193]

в Государственном банке. Маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 г., писал, что император является «не только первым дворянином своего государства, но и первым кредитором своего дворянства» [105].

Так что эта версия имеет все права на существование – аналоги в мировой истории встречались. Доклад Дубельта, уточняю, был строго секретным, не предназначенным для широкого распространения. Известно, что на допросах господа декабристы порой прямо-таки выворачивались до донышка. Начальник III отделения Бенкендорф и шеф жандармов Дубельт – люди чести (пора, наконец, отказаться от их совдеповских оценок!), боевые офицеры, герои 1812-го года. Если признать, что они не кривили душой, а фиксировали то, что знали, картина получается и вовсе прелюбопытная. По крайней мере, начинаешь понимать, почему вдруг бросились бунтовать не просто знатные люди – помещики, владевшие многими тысячами душ и обширнейшими имениями. Чего не сделаешь, чтобы освободиться от кредитора, которому нет охоты возвращать долг…

Кстати, проверить эту версию «не просто, а очень просто». Нужно всего лишь вдумчиво покопаться в архивах. И если обнаружится, что имения «людей 14-го декабря» были заложены в казну, все подозрения превратятся в уверенность…

Пушкин, еще в 1822 г., будучи совсем молодым, прекрасно понимал опасности «дворянских» революций, понимал, что «ограничение дворянами самодержавия» выродилось бы в нечто страшное: «Владельцы душ, сильные своими правами, всеми силами затруднили б или даже вовсе уничтожили способы освобождения людей крепостного состояния, ограничили б число дворян и заградили б для прочих сословий путь к достижению должностей и почестей государственных».

Правда, он писал это, имея в виду попытку дворянства ограничить в 1730 г. права императрицы Анны, но разница невелика…

…И дряхлый Октябрь позади

Введение, оно же предупреждение

Лиц, политически озабоченных, автор почтительнейше просит эту главу не читать. Поскольку в гордыне своей тщится не «реабилитировать» кого-то или «ниспровергнуть», а провести беспристрастное, насколько удастся, историческое расследование. «Насколько удастся» – потому что автор тоже живой человек и не свободен от симпатии с антипатиями.

Сразу оговорюсь: влезать в дискуссию по поводу выноса либо невыноса Ленина из Мавзолея не собираюсь. По причине брезгливого пренебрежения к таковой. Ну совершенно нам больше нечего делать, кроме как ломать копья на сей счет! Ну заняться нам больше нечем! Ну нет у нас других забот! Как будто хоть от одной малюсенькой проблемы избавимся, закопав Ильича согласно его пресловутому завещанию, которого ни одна живая душа в глаза не видела, кстати…

Итак… Все дискуссии и споры вокруг Октября, если подойти к ним с позиции строгого анализа, вертятся вокруг четырех главных вопросов, которые не столь уж трудно вычленить:

1. Как там обстояло с иностранными деньгами на революцию?

2. Кто из соратников Ильича работал на Охранное отделение?

3. Какую роль в крахе Российской империи играли евреи и масоны?

4. Была ли альтернатива большевикам?

В таком порядке и станем рассматривать…

Мани, мани, мани…

Особо впечатлительным и буйным защитникам дела и тела Ленина, похоже, придется признать: были иностранные денежки, были… Главным образом германские. Чересчур уж неопровержимы улики.

Вот только лично я сформулирую свои впечатления от исторической неопровержимости этого факта кратко: ну и что? Как выражается мой грубый знакомый: «Ну и х..ли?»

В самом деле, ну и что? Вы мне лучше продемонстрируйте хотя бы одного-единственного революционного вождя за последние сто лет, который не брал бы денег у какой-нибудь иностранной державы. Разве что молодой Фидель Кастро, его экспедиция на шхуне «Гранма» – как раз из тех безнадежных предприятий, что бывают затеяны исключительно от лютого безденежья (однако, как ни странно, порой удаются).

Брали все. У кого только удавалось. Взяли бы у самого черта, окажись он поблизости, ибо мораль революционеров всех времен и народов насквозь утилитарна: нравственно то, что идет на пользу революции, всего и дел… Безнравственно, легко понять, то, что революции мешает заполыхать успешно.

Этот нехитрый тезис почему-то всегда и везде в истории сопровождался столь же нехитрым правилом, ставшим прямо-таки нерушимым законом природы: тот, кто давал деньги, в девяти случаях из десяти не только не получал от этого никакой выгоды, но вдобавок приобретал нешуточные хлопоты…

Ирландские революционеры в начале века существовали, если откровенно, на полном пансионе Германии (не из симпатий к кайзеру, а оттого, что деньги удобнее всего вымогать у того, кто является конкурентом и врагом силы, против которой ты борешься…). Немцы вбухали кучу денег и оружия в господ вроде де Валера. Чем же все это кончилось?

Ирландские революционеры (те, кого англичане не повесили) создали-таки независимое государство, а кое-кто и занял в нем неплохие посты. Никто не поминает недобрым словом славных отцов-основателей за их шашни с тевтонами, наоборот, ставят им памятники. Что до немцев… Немцы от своих ухлопанных на ирландцев немалых денежек не получили выгоды ни на копейку – ни в Первую мировую, ни во Вторую мировую, ни вообще. Спрашивается, кто же кого использовал?