Россия и Япония: Узлы противоречий - [37]

Наступательные действия планировались не ранее семи месяцев после начала войны, то есть после создания численного превосходства русской армии над японской. Столь большой срок для переброски войск был вызван незавершенностью строительства Сибирской железнодорожной магистрали, а потому ее низкой пропускной возможностью. По разработанному осенью 1903 г. плану, накопив достаточно войск, русская армия должна была вытеснить японцев из Маньчжурии и Кореи и завершить войну разгромом японских вооруженных сил непосредственно на Японских островах^{83}.

К планированию войны с Японией на море также приступили с большим опозданием — лишь в 1901 г. Первоначально предусматривалось, что базирование главных сил Тихоокеанской эскадры будет осуществляться на Владивосток. Однако назначенный в 1903 г. наместником на Дальнем Востоке адмирал Алексеев добился сосредоточения флота в Порт-Артуре, дабы «приблизить его к театру военных действий». Российский флот должен был воспрепятствовать проникновению японского флота в Желтое море, а также не допустить высадку противника на западном побережье Кореи. С этой целью на предполагаемых направлениях действий японского флота предусматривалась постановка минных заграждений, в первую очередь у Порт-Артура и Владивостока. В целом же для флота также определялась тактика пассивной обороны до подхода подкреплений. В инструкции командиру Тихоокеанской эскадры предписывалось «как можно дольше сохранить свои морские силы и никоим образом не проводить рискованные предприятия, хотя бы и смелые, каких, наверное, от флота будет ждать общественное мнение и даже часть личного состава»^{84}.

С другой стороны, планы Японии на войну против северного соседа были тщательно разработаны и имели активно-наступательный характер. В стратегическом отношении японское командование исходило из неподготовленности России к войне на Дальнем Востоке и преимуществ Японии в связи с ее близостью к театру военных действий. Благоприятно складывалась для Токио и внешнеполитическая ситуация, когда его союзные отношения с Великобританией практически исключали помощь России со стороны других европейских государств.

Свидетельством того, что вооруженные столкновения начались отнюдь не спонтанно лишь из-за недружественной политики России, являлась развернутая задолго до начала войны и охватившая не только дальневосточные районы, но и практически всю российскую территорию, а также Маньчжурию и Корею шпионско-разведывательная деятельность японских генерального и главного морского штабов. В результате японское командование имело достаточно подробные данные о наличных воинских частях и военно-мобилизационных возможностях России^{85}.

Кроме информации чисто военного характера, засланные в Россию японские лазутчики активно собирали сведения о внутриполитическом положении страны, в частности о росте недовольства народа своим тяжелым положением, деятельности революционных организаций, направленной против царизма, за социально-экономические преобразования в стране. Характеризовавшие нарастание революционной ситуации внутренние волнения, необходимость для властей использовать часть войск для подавления антиправительственных выступлений, апатия народных масс серьезным образом учитывались японским командованием при планировании войны. Расчет делался и на то, что война на чужой, неведомой территории за непонятные цели скажется на моральном духе русских войск. И этот расчет в значительной степени оправдался. Генерал Куропаткин признавал, что при мобилизации «запасные собирались без одушевления и частью с унынием»^{86}.

Если план русских состоял в том, чтобы не вести активных боевых действий до сосредоточения в Маньчжурии крупных сил, то японцы преследовали прямо противоположные цели. Ставилась задача в первые же дни войны завоевать господство на море, уничтожив или блокировав Тихоокеанскую эскадру в Порт-Артуре, и после высадки в Корее и на Ляодунском полуострове разгромить русскую армию в Маньчжурии до подхода войск из центральных районов России. Одновременно надлежало захватить весь остров Сахалин. В основе стратегии Японии лежала идея быстрой победы, ибо одержать верх над могущественной Российской империей в длительной войне было невозможно.

В пользу Японии было то, что русскому командованию не удалось правильно определить наличные силы и мобилизационные возможности противника, а потому оно относилось к нему с явной недооценкой. Так, генерал Куропаткин исходил из того, что Япония сможет выставить в войне лишь около 125 тыс. солдат и офицеров при наличии резервов в 400 тыс. человек. На деле же к февралю 1904 г. сухопутные силы Японской империи насчитывали 850 тыс. бученных солдат, а со всеми видами резервов для пополнения ее численность составляла 4 млн. 250 тыс. человек^{87}. К 1 января 1904 г. русские войска на Дальнем Востоке насчитывали 94,6 тыс. солдат и 3,2 тыс. офицеров. Японцы же подготовили для войны 142,6 тыс. солдат и 8,1 тыс. офицеров.

К моменту нападения Японии русская эскадра на Дальнем Востоке состояла из 7 эскадренных броненосцев, 4 броненосных и 7 легких крейсеров, 37 эскадренных миноносцев и миноносцев и 2 минных крейсеров (минных заградителей). В русской эскадре было на один броненосец больше, но у японцев было вдвое больше броненосных и легких крейсеров. Серьезным недостатком русской эскадры было то, что в нее входили как новые корабли, так и устаревшие, имевшие слабое бронирование и недостаточную скорость хода. В японском же флоте преобладали корабли новой постройки. К началу войны Япония располагала флотом в 168 кораблей водоизмещением 265 тыс. тонн. Все боеспособные корабли были сведены в Соединенный флот. Командующий флотом вице-адмирал X. Того слыл искусным стратегом, имевшим опыт боевых действий на море во время Японо-китайской войны.