Россия и Китай в XX веке: граница - [35]

Три тезиса (1. О существовании спорных территорий. 2. Об отсутствии юридических оснований для удержания вооруженной силой этих спорных территорий. 3. О применении оружия, о выстрелах на границе) были выдвинуты Пекином в те годы, когда советская сторона занимала пассивную позицию и лишь отмалчивалась или отнекивалась. Возможно, в Москве, в руководстве КПСС-СССР, даже не задумывались о потенциальной опасности такой позиции китайской стороны; возможно, ей даже не решались тогда давать принципиальную оценку, как враждебной, вплоть до военной угрозы со стороны КНР. А ведь фактически Пекин уже в 1960–1962 гг. в дипломатических документах, доведенных до сведения Москвы, обнародовал теоретические обоснования своих территориальных претензий к нашей стране и фактически заранее оправдывал, открывал путь к применению оружия в борьбе за территории в своем споре с Советским Союзом.

Так, 19 апреля 1963 г. МИД КНР в своей ноте, в частности, утверждал: «МИД КНР считает, что существующий между КНР и СССР вопрос о границе должен быть разрешен между правительствами обеих стран путем дружественных консультаций и что до его разрешения следует сохранять существующее положение на границе. Если советская сторона имеет свои соображения по вопросу о границе, то следовало бы оставить их для решения на будущих переговорах между обеими сторонами по вопросу о границе, а не следует предпринимать односторонние действия в нарушение существующего положения на границе; тем более не следует, применяя силу, грубо обращаться с китайскими гражданами, ибо такие действия не только наносят ущерб дружбе между народами обеих стран, но и не благоприятствуют разрешению вопроса».

Китайская дипломатия продолжала разворачивать свое наступление. Один шаг следовал за другим: теперь она ввела тезис о существовании проблемы границы в отношениях между нашими странами, о существовании вопроса о границе, т. е. поставила под вопрос существующую границу, фактически заявила, что стороны еще не согласовали и не решили вопрос о границе между ними, что согласованной обеими сторонами в юридическом порядке границы между сторонами еще нет. Затем китайская сторона ввела следующий тезис: стала утверждать, что ныне существующее положение дел на границе временное, что принадлежность советской стороне тех территорий, которые она считает своими, не признается китайской стороной, что китайская сторона только временно позволяет советской стороне находиться на этих территориях до той поры, пока на переговорах будет определено, что и кому принадлежит.

Так в Пекине были поставлены под вопрос и граница между СССР и КНР, и обширные территории Советского Союза. Кстати, при этом китайская сторона ввела такое понятие, как «существующее положение дел на границе»; здесь намеренно говорилось о положении дел именно на границе. Из этого следовало: китайская сторона полагала, что границы, согласованной обеими сторонами, не существует, что можно говорить только о положении на границе, но не о статус-кво границы. Впоследствии китайская сторона, вплоть до конца XX в., всегда придерживалась формулировки «статус-кво на границе»; наша же сторона на протяжении определенного времени отстаивала свою формулировку «статус-кво границы». Нельзя исключать и того, что в силу непонимания или по другим причинам и наша сторона, и другие правопреемники России и СССР при некоторых обстоятельствах шли в этом вопросе на поводу у китайской стороны.

Уже упоминавшийся китайский дипломат Юй Чжань 19 апреля 1963 г. говорил советским представителям: «Если вопрос не будет решен, то дело примет серьезный оборот». А 17 мая 1963 г. заместитель министра иностранных дел КНР Цзэн Юнцюань в беседе с советскими дипломатами сказал, что кровопролитие «может иметь место, если дело будет так продолжаться». И далее: китайская сторона «не выдвигает никаких претензий, а лишь защищает свою священную территорию».

Так речь уже прямо стала идти о кровопролитии, а также о том, что часть территории Советского Союза рассматривается в Пекине как «священная территория» КНР, которую собираются «защищать». К сожалению, в Москве тогда не понимали или не желали понимать, что речь действительно шла о возможности и допустимости применения любых методов, в том числе и оружия, с китайской стороны, в борьбе за земли, находившиеся по советскую сторону от существовавшей тогда советско-китайской границы.

Правда, в Москве поняли, что надо провести встречи для обмена мнениями. При этом советская сторона говорила таким языком, как будто серьезных вопросов в отношениях вообще нет и не может быть. Тревожнее всего здесь было то, что руководители в Москве действительно думали, что опасности применения с китайской стороны оружия не существует; тем более никто из руководителей не допускал и мысли о необходимости быть начеку и, если понадобится, быть готовыми в оборонительных целях к тому, чтобы защищать себя, свою страну с помощью оружия на советско-китайской границе.

24 мая 1963 г. посол СССР в КНР С. В. Червоненко заявил китайским представителям, что советское правительство также считает целесообразным проведение на дружественной основе консультаций с правительством КНР об уточнении пограничной линии между СССР и КНР на отдельных ее участках. И 8 июня заместитель министра иностранных дел В. В. Кузнецов подтвердил, что наша сторона полностью согласна с тем, что до разрешения погранвопросов необходимо строго соблюдать существующее положение. В. В. Кузнецов также отметил, что если бы китайская сторона на деле придерживалась этого правила, то положение было бы спокойным и инцидентов не возникало бы.