Россия. ХХ век начинается… - [18]

В погоне за сенсацией иногда совершаются поистине головокружительные открытия. Оказывается, литер опытного самолёта ИС-1 расшифровывается ни много ни мало как… «Иосиф Сталин»[117].

И эрудированным – благодаря непрекращающимся выступлениям по телевидению разнокалиберных борцов с тоталитаризмом – читателям сразу ясно, почему он оказался неудачным, хотя эта аббревиатура в действительности означает «истребитель Сильванского», именовавшийся в официальной документации «изделие И-220».

Тогда уж экспериментальные монобипланы ИС-1 и ИС-2 – «истребители складные» – конструкции В.В. Никитина и В.Б. Шевченко следует тоже отнести к пароксизмам советской системы! Это стало бы самым оригинальным диагнозом кризиса отечественного опытного самолётостроения накануне Великой Отечественной войны в духе времени, когда анализ фактов замещается их мистическими интерпретациями и сомнительной нумерологией.

Преувеличение роли личности представляется неизбывной особенностью российской историографии, которая коренится в православном и мусульманском обыденном сознании. Русские монархи традиционно со времен «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина подразделялись на «плохих» и «хороших» царей. В советское время их помещали в две противоположных графы – «реакционные» или «прогрессивные» самодержцы. Все беды и достижения народа обязательно увязывались с носителями верховной власти.

Нет необходимости говорить, что интерпретация разнообразных по степени значимости фактов только через личность и характер первого лица в государстве недопустима. Они были авторитарными правителями, которым свойственно преувеличивать достоинства своих приближенных, если те вольно или невольно эксплуатировали модную политическую и научную фразеологию, чтобы воплотить в жизнь с выгодой для себя внешне привлекательные умозрительные идеи, обещавшие будто бы немедленный чудодейственный эффект. Любая модернизация осуществляется с помощью небольшой группы талантливых людей, которых всегда окружает толпа громогласных проходимцев и карьеристов. Будучи людьми, а отнюдь не небожителями, носители верховной власти способны заблуждаться, увлекаться и слепо доверяться именно таким «новаторам», тем более что их умело инсценированные «практические эксперименты» способны были убедить любого стороннего наблюдателя.

Первый русский самодержец Иван IV Грозный начинал «модернизацию» с благородной целью превратить ее в сословно-представительную монархию западноевропейского образца, что было в принципе невозможно в многонациональной православной монархии по причине изначально заложенного в самой концепции «Москвы как Третьего Рима» феномена «цезарепапизма». Гегель верно подметил, что, «в общем, религия и основа государства – одно и то же: они тождественны в себе и для себя»[118].

Византийское самодержавие исподволь детерминировала независимость государя от подданных. Он в глазах верующих стал единственным законным источником жизни на земле. Противиться ему значило идти против воли Божьей. Церковь постоянно проводила идею повиновения великим князьям, царям и советским вождям, которые отождествлялись с ними. Уже киевского князя Владимира епископы величали равноапостольным царем и самодержцем. Но этот прозорливый князь Владимир Святой потребовал, чтобы митрополит и епископат в проповедях добавляли к его имени звание катехона – военного заступника православной веры от еретиков, иноземцев и язычников. Его правнук Владимир Мономах распространил это право на всех инакомыслящих. Тоталитарная система господства и подчинения окончательно утвердилась во время пребывания русских княжеств в составе Золотой Орды.

Власть государя приобрела необратимый сакральный характер. Образованная императрица Екатерина II была вынуждена согласиться по желанию Уложенной комиссии на сомнительный титул «Великой Матери Отечества», а Сталин по настоянию делегатов I съезда марксистов-аграрников стал «Отцом всех народов». Покойный Ленин был объявлен православным божеством в трех никейских ипостасях. По распространенной в 20-х годах прошлого столетия официальной легенде, он был искусственно погружен в летаргический сон в Мавзолее, из которого советские ученые его выведут в день победы коммунизма. И он будет вершить суд над усомнившимися в своих заветах верующими и еретиками. Владимир Маяковский выразил это предельно точно: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»

Не случайно нарком просвещения А.В. Луначарский на первом совещании комиссии по увековечиванию памяти Ленина говорил: «Вечная и бесконечно отодвигающаяся цель человечества – стать богом, промыслом и чувствующим сердцем мира сегодня близка, как никогда. Мы обязаны колоссальным напряжением нашей воли, зрения и внутреннего слуха уловить мысленные и действительные перипетии, происходящие во времени, использовать их так, как это делал Владимир Ильич. Тогда мы укажем путь, по которому пойдет человечество, чтобы уже завтра превратиться в согласную семью богов»[119].

Ни Петр I, ни Сталин физически были не в состоянии решить все вопросы внутренней и внешней политики единолично. Их указания выполнял военно-бюрократический аппарат.