Россия — Англия: неизвестная война, 1857–1907 - [146]

Внешне записи от 10 и 11 июля выглядят как обычная светская хроника. Ну, оторвались два кузена от семей, поболтали, выпили, закусили, «поиграли в солдатики» и разошлись в отменном настроении.

На самом же деле в Бьёрке в ночь с 10 на 11 июля было подписано секретное соглашение. Советские историки старались приписать инициативу встречи германской стороне. Но эта ложь была опровергнута в 1939 г. известным историком-монархистом С. С. Ольденбергом (34). Он писал, что Николай II еще 7 июля 1905 г. послал императору Вильгельму приглашение посетить финские шхеры.

Замечу, что со времен Александра II в России жестко выполнялось правило, когда царь встречался с иностранными монархами и вел с ними политические беседы, то его обязательно сопровождал министр иностранных дел. На этот раз было сделано исключение, Николай II не только не взял с собой графа Ламздорфа, но, уезжая утром 10 июля, даже не уведомил министра иностранных дел, что вечером его ждет встреча с кайзером.

Поздно вечером 10 июля на борту «Гогенцоллерна» оба императора подписали секретный договор. Ввиду его особой важности стоит привести текст полностью.

«Их императорские величества — император всероссийский, с одной стороны, и император германский, с другой, — в целях упрочения мира в Европе пришли к соглашению по следующим пунктам договора, нижеизложенного и определяющего оборонительный союз:

Статья I. Если какое-либо из европейских государств нападет на одну из империй, другая договаривающаяся сторона обязуется помочь своему союзнику всеми имеющимися в ее распоряжении силами на суше и на море.

Статья II. Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать сепаратного мира с какой-либо из враждебных стран.

Статья III. Настоящий договор входит в силу с момента заключения мира между Россией и Японией и может быть расторгнут только после предварительного предупреждения за год.

Статья IV. Когда настоящий договор войдет в силу, Россия предпринимает необходимые шаги, чтобы осведомить о его содержании Францию и пригласить ее как союзника подписаться под ним.

Подписано:

Николай.

Вильгельм» (18. С. 43).

Ольденберг в 1939 г. писал: «Бьёркский договор устанавливал взаимное обязательство для России и для Германии оказать друг другу поддержку в случае нападения на них в Европе. Особой статьей указывалось, что Россия предпримет шаги для привлечения Франции к этому союзу. Договор должен был вступить в силу с момента ратификации мирного договора между Россией и Японией. Острие договора было явно направлено против Англии…

Бьёркский договор, как союз материковых держав против Англии — вполне соответствовав тем воззрениям, которые Государь неоднократно высказывал, начиная с весны 1895 г. Но в данный момент он имел еще одно, гораздо более непосредственное значение. Государь подготовлял возможность продолжения войны с Японией» (34. С. 291).

На мой взгляд, антибританская сущность договора очевидна, но в значительной степени договор был направлен и против Франции, уже вступившей в «сердечные согласия» с владычицей морей.

По законам обеих империй для вступления в силу договора требовалось, чтобы он был «контрассигнован», т. е. подписан еще и достаточно важными сановниками. Поэтому после подписания договора tete-a-tete обоими кузенами Вилли позвал фон Чиршки — чиновника высокого ранга из Министерства иностранных дел, который впоследствии стал статс-секретарем этого министерства. Тот прочитал и контрассигновал договор. Царь же, не мудрствуя лукаво, позвал морского министра Бирилева, закрыл рукой текст договора и предложил адмиралу подписать его, не читая. Бирилеву оставалось лишь выполнить приказ.

Позже журналисты писали, что Николай II в момент подписания Бьёркского договора был сильно пьяным. Действительно, к полуночи с 10 на 11 июля оба императора были навеселе, но кто и сколько пил, осталось тайной истории.

По прибытии в Петергоф 12 июля царь записал в дневнике: «С утра жизнь вошла в обычную колею. Радостно было увидеть детей, но не министров» (13. С. 269).

Действительно, ведь кроме царя в России никто не знал о договоре. Как писал А. П. Извольский: «По возвращении в Петербург во время аудиенции, которая была дана министру иностранных дел, как рассказывал мне граф Ламздорф, Николай был очень обеспокоен и озабочен. Он медлил пятнадцать дней, прежде чем решился заговорить о договоре. Граф Ламздорф был совершенно подавлен, когда узнал об этом, и со всей убедительностью, на которую только был способен, стремился указать императору опасность положения и полную необходимость принять немедленные меры для уничтожения договора» (18. С. 43).

После подписания Портсмутского мира с Японией в Россию 16 сентября возвращается Витте. Немедленно он вместе с Ламздорфом и профранцузским лобби начинает обрабатывать царя. После нескольких недель колебаний царь сдается и просит Ламздорфа убедить Германию считать договор ничтожным.

Сам Николай написал Вильгельму, что необходимы длительные предварительные переговоры с Францией, до завершения которых договор не должен вступать в силу. Это было, конечно, дипломатической формой отказа: весь немецкий расчет строился на том, чтобы запуганную Францию поставить перед свершившимся фактом перебежки ее союзницы в германский лагерь. Напрасно кайзер взывал к царю: «Мы подали друг другу руки и дали свои подписи перед богом… Что подписано, то подписано» (21. Т. II. С. 576). Призывы кайзера остались втуне.