Россия 2015. Эпидемия - [43]

– Нет, уважаемый, на эту модель вы ничего сейчас не найдете. Хотя… Знаете что, приходите завтра. Есть у меня одна наметка. Попробую для вас что-нибудь сделать. Завтра в это же время. А вообще-то, мы до четырех работаем.

– И сколько это будет мне стоить? – поинтересовался Колосов.

Торговец, хитро прищурившись, засмеялся:

– Не дороже денег, уважаемый. Приходите завтра, обо всем договоримся.

Выйдя за ворота, Колосов и майор некоторое время шли молча, утомленные шумом, толкотней и многолюдством, царящими на рынке. Наконец, чтобы не молчать, Виктор задал вопрос:

– А почему с работы ушел? Место вроде живое, бойкое. Или тебя ушли?

Андрей покрутил головой, почесал в затылке, как будто пытаясь там найти ответ на этот простой вопрос:

– Понимаешь… Тоскливо мне здесь стало. Семьи у меня нет. В молодости не женился, к счастью. Или к несчастью. А теперь семью заводить вроде бы уже и поздно. Скоро 37 стукнет, а у меня за плечами – ни кола ни двора.

– Как это – ни кола ни двора, – искренне изумился Колосов, – а как же дом, в котором мы сегодня спали?

– А это не мой дом. Я сам родом из Сибири. Наша деревенька в ста километрах от Иркутска. У меня там и родители живут. Надоел мне, понимаешь, этот рынок, надоел этот город. Собрался я на родину уезжать, уволился с рынка, а тут эта неразбериха с транспортом началась. Поезда то ходят, то не ходят. В пункт А идут, а в пункт В не идут. Пока я ждал, что положение как-то стабилизируется и я смогу доехать не только до Москвы, но и от Москвы до Иркутска, пассажирское движение прекратилось вовсе. Так я и завис между небом и землей.

– Так чей же все-таки дом? – повторил вопрос Виктор.

– А… Дом… Моего приятеля, бывшего сослуживца. Мы с ним вместе из армии увольнялись. Дом ему от тетки-покойницы по наследству достался. Он сам с семьей в Израиль уехал, а дом, на всякий случай, решил не продавать, пустил меня пожить. Говорит: «Вдруг нас из Израиля выгонят, а дома у меня уже не будет. Так что ты живи пока».

– Как это «выгонят из Израиля»? – удивился Колосов. – Если приняли, то уже, наверное, не выгонят. Но как же его выпустили вот так, сразу после увольнения из армии? А как же секретность, всякие там формы допуска?

– А… Ерунда все это, – уверенно махнул рукой Андрей, – теперь на это никто не смотрит. Если можешь – уезжай. А насчет того, что «выгонят»… Так он же ненастоящий еврей.

– То есть, как это – ненастоящий? – Виктор просто опешил.

– Ну, так. Чистокровный русак, и жена у него русская, и дети – соответственно. Знаешь, как у Высоцкого: «…только русские в родне. Прадед мой – самарин, если кто и влез ко мне, так и тот – татарин». Он ведь что сделал – поехал то ли в Москву, то ли в Нижний, пришел там в синагогу и купил у еврейского попа справку, что мама у него – еврейка. Не знаю точно, рекомендательное письмо или свидетельство о рождении выправил. И на себя, и на жену. А дети у них уже стопроцентные евреи получаются. Вот так вот. Поэтому и побаивался, что в Израиле его афера может вскрыться. Но ничего, все обошлось, уже два года там. Доволен до чертиков.

– Смешная история, – хмыкнул Колосов.

– Да уж, куда смешнее, – с грустным видом подтвердил майор, – то, что человек, приносивший Родине присягу, бросает ее и ищет, как рыба, где глубже, это… Ладно, к такому у нас уже все привыкли. Но то, что можно купить себе новую национальность, новых родителей, что поп за взятку готов отказаться от основ своей веры… По-моему, это уже запредельно. Повальная коррупция, мать ее. Что мы за люди такие? Что за страна у нас такая?

– Неуютно себя чувствуешь? – хитро улыбаясь, спросил Виктор.

– Не то слово, – ответил Андрей. – Как в болоте, когда всюду зыбко и ни на что нельзя опереться. А ты что лыбишься? Тебе, что ли, уютно в такой стране?

– А-а, – Колосов, довольный собой, поднял вверх указательный палец, подхватив другой рукой Андрея под локоть. Они остановились прямо посреди тротуара, – у одного моего приятеля на этот счет есть интересная теорийка. На вопрос: «Кто виноват?» – она, конечно, не отвечает, но кое-какие вещи, после того, как с ней ознакомишься, становятся более понятными. Он, этот мой приятель, он же – постоянный клиент (я ремонтом автомобилей занимаюсь), родился и полжизни прожил в Закавказье. У него интересный взгляд на нашу жизнь. Вроде бы изнутри, а в то же время как бы и со стороны. Так вот он говорит, что та жизнь, которой мы живем в сегодняшней России и которая называется сейчас капитализмом, существовала тридцать и сорок и шестьдесят лет назад в Закавказье, и называлась тогда социализмом. Все та же государственная собственность, используемая в своих корыстных интересах «узкой группой лиц», «подпольные» миллиардеры, о которых известно всем от мала до велика, приоритет воровских понятий над законом, повальная, как ты выразился, коррупция плюс полулегальный или нелегальный мелкий бизнес маленьких людей, постоянно дрожащих при одном только упоминании ОБХСС. Взятки всюду: в ЖЭКе, в школе, в больнице, в суде, в военкомате, в любом другом учреждении. Взятка – мотор, приводящий все в движение. Мы скопировали все, вплоть до мельчайших подробностей. Теперь даже ездить по улицам мы стали так, как ездили в Закавказье энное число лет назад.