Ромовый дневник - [57]

— О Господи, — пробормотал я, оглядывая толпу.

Тут я почувствовал, как меня берут за руку. Это оказалась та самая дамочка — моя коренастая партнерша.

— Идем, дорогуша! — выкрикнула она, вытаскивая меня на танцпол. — Давай займемся! — Со свинячьим визгом она принялась топать ногами.

«Боже милостивый! — подумал я. — И что теперь?» С выпивкой в одной руке и сигаретой в другой я наблюдал, как она выкаблучивается.

— Ну, давай! — закричала дамочка. — Займи же меня! — Подобрав юбку до бедер и покачиваясь вперед-назад, она подалась ко мне. Я тоже принялся притопывать и раскачиваться; поначалу мой танец был слишком судорожным, затем я выровнялся в какой-то неловкой развязности. Тут меня толкнули, и я выронил стаканчик с выпивкой. Осатаневшие парочки, что роились вокруг нас, даже ничего не заметили.

Внезапно я оказался рядом с Шено. Беспомощно разведя руками, я продолжил свои притопы. Шено рассмеялась и толкнула меня бедрами. Затем она протанцевала назад к своему партнеру, оставив меня с коренастой дамочкой.

Наконец я замотал головой и пошел прочь из толпы танцующих, жестами показывая, что уже не в силах плясать. Я вернулся к бару за свежей выпивкой. Йемона нигде не наблюдалось, и я предположил, что его засосала пляска. Тогда я протолкнулся сквозь толпу и вышел на террасу, надеясь найти там сидячее место. Йемон восседал на перилах, разговаривая с молоденькой девушкой. Увидев меня, он широко улыбнулся.

— Это Джинни, — представил он девушку. — Ока думает научить меня танцевать.

Я кивнул и тоже представился. Музыка позади нас становилась все более необузданной, и временами она почти тонула в диком реве толпы. Я старался не обращать на нее внимания. Оглядывая городок, я видел, какой он мирный, и хотел туда спуститься.

Но музыка в доме становилась все безумнее. В ней появилась какая-то новая назойливость, а крики звучали уже несколько иначе. Йемон и Джинни отправились посмотреть, что происходит. Толпа расходилась во все стороны, освобождая место для чего-то непонятного, и я тоже подошел посмотреть, что там такое.

Толпа очистила большой круг, и в самом центре этого круга лихо отплясывали Шено и тот невысокий мужчина с бородкой клинышком. Шено уже успела избавиться от юбки и теперь танцевала в трусиках и белой блузке без рукавов. Ее партнер сбросил рубашку, обнажив блестящую от пота грудь. Теперь на нем остались только красные лосины. Оба партнера плясали на босу ногу.

Я взглянул на Йемона, Лицо его напрягалось, пока он привставал на цыпочках, чтобы ничего не упустить. Внезапно он позвал Шено по имени. Но толпа производила такой шум, что даже я, стоя от него всего в трех футах, едва расслышал выкрик. А Шено, казалось, забыла обо всем, кроме музыки и того мудака, что вел ее по танцполу. Йемон снова ее позвал, и опять почти никто не услышал.

И тут, словно в трансе, Шено принялась расстегивать блузку. Будто опытная стриптизерша, она медленно продвигалась от пуговицы к пуговице, а затем отшвырнула блузку в сторону и заплясала в одних трусиках и лифчике. Я думал, толпа совсем свихнется. Люди выли как безумные и барабанили кулаками по мебели, толкались и лезли друг на друга для лучшего обзора. Весь дом трясся, и мне казалось — пол вот-вот провалится. Откуда-то с другого конца комнаты донесся звон бьющегося стекла.

Я снова взглянул на Йемона. Теперь, пытаясь привлечь внимание Шено, он махал руками, как ветряная мельница. Но даже при этом он казался всего лишь одним из свидетелей захватывающего спектакля.

Вот танцоры сблизились, и я увидел, как бородатая тварь тянется Шено за спину и расстегивает ей лифчик. Проделано это было быстро, квалифицированно — а Шено, казалось, не сознавала, что теперь на ней остались одни лишь тонкие шелковые трусики. Соскользнув с плеч, лифчик упал на пол. Полные груди Шено отчаянно подпрыгивали с каждым резким танцевальным движением — упругие шары плоти с крупными розовыми сосками, внезапно высвободившиеся из хлопчатобумажной благопристойности нью-йоркского лифчика.

Напуганный и завороженный, я наблюдал за происходящим, а потом скорее услышал, чем увидел, как Йемон рванулся к танцующей парочке. Вышло жесткое столкновение, и я увидел, как здоровенный бармен подбирается к Йемону сзади и хватает его за руки. Еще несколько мужчин отпихнули его назад. Обращаясь с ним как с безвредным пьяницей, они освобождали побольше места для продолжения танца.

Йемон дико вопил, с трудом держа равновесие.

— Шено! — кричал он. — Что за блядство ты тут устроила? — В голосе его звучало отчаяние, а я слушал его, словно парализованный.

Танцоры снова сошлись в центре круга, медленно покачиваясь влево-вправо. На лице у Шено застыло потрясенное, экстатическое выражение, когда мужчина протянул руки и спустил ей трусики с бедер до колен. Она позволила им упасть на пол, сделала шаг в сторону и снова пустилась в пляс. Придвинувшись к партнеру, Шено на мгновение застыла — даже музыка, казалось, приумолкла, — а потом заплясала назад, тряся волосами из стороны в сторону.

Внезапно Йемон вырвался. Он прыгнул в круг, и на него немедленно бросилось несколько мужчин, но на сей раз удержать его было куда труднее. Я увидел, как он дает бармену по физиономии, вовсю работает локтями и предплечьями, сбрасывая с себя нападающих, кричит с таким бешенством, что у меня от этого крика пошли мурашки по спине, — и наконец падает под целой волной тел.