Ромео - [25]

Солнечный луч пробился сквозь кроны деревьев и ударил в боковое стекло автомобиля. Сара почувствовала тепло на щеке, но кровь оно не согрело. Она вдруг устыдилась того, что вспомнила о матери, в то время как должна бы думать о Мелани и об отце.

И еще о Ромео. Не забывай о Ромео. Теперь и он невольно стал частью ее жизни. Непрошеный, незваный, нежеланный.

Это твоя вина, Мелани. Ты создала этого монстра. Теперь я повязана с Ромео на всю жизнь. А ты ведь знаешь, я слаба и всегда пасую перед монстрами.

Она ощутила неприятное жжение. И, лишь когда поднесла руку к лицу, поняла, что это горячие слезы струятся по щекам. Она плакала впервые за долгие годы.

В ее слезах выплескивалось не только горе. Что-то еще. Вина? Стыд? Страх?

Сара с силой распахнула дверцу, выбралась из машины и побрела по гравиевой дорожке. Она чувствовала себя обмякшей, опустошенной. Поднимаясь на крыльцо, она даже схватилась за резные деревянные перила, боясь оступиться.

Просторный, отделанный дубовыми панелями вестибюль клиники ассоциировался в сознании Сары с помпезным интерьером эксклюзивного мужского клуба — разве что сигарного дыма не хватало. Таблички «не курить» были развешаны повсюду.

Одна гостья — на вид лет шестидесяти с небольшим, в строгом сером габардиновом платье с кружевным воротником, сидела в инвалидной коляске возле холодного камина и вязала шерстяной шарф в голубую и желтую полоску. Завидев Сару, старушка подхватила свое вязанье и заботливо спрятала его в корзинку.

Престарелый джентльмен, устроившийся у окна, был занят оживленной беседой с самим собой. Через каждые несколько слов он делал паузу, словно выслушивая ответ, затем возобновлял прерванный разговор. На появление Сары он никак не отреагировал.

В дальнем конце вестибюля за античным письменным столом сидела миловидная пожилая женщина. Ее темные волосы были коротко и стильно подстрижены, одета она была в твидовый костюм и голубую шелковую блузку. С виду она очень напоминала гостиничного портье. На самом деле Шарлотта Харрис числилась старшей медсестрой «Белльвиста».

Она приветливо улыбнулась, узнав Сару, но в улыбке ее промелькнуло и сочувствие. Вскочив из-за стола, она поспешила ей навстречу.

— Я так огорчена, — полушепотом произнесла Шарлотта Харрис, взяв Сару под руку.

Сара встревожилась. Огорчена? Неужели что-то случилось и с отцом? Все то немногое, что оставалось от ее семьи, рухнуло в одночасье?..

— Мой отец…

— Он еще не знает, — поспешила заверить ее медсестра. — Доктор Фельдман сказал, что будет лучше, если…

Сара изумленно уставилась на нее.

— Фельдман?

— Он приехал десять минут назад. Ждет вас в Жасминной комнате.

Сара неохотно подчинилась медсестре, когда та повела ее, как поводырь слепого, через вестибюль и далее по узкому, устланному розовой ковровой дорожкой, коридору. Вскоре они подошли к обитой дубовыми панелями двери, на которой висела латунная табличка с надписью «Жасминная комната». Столь поэтичное название было присвоено комнате отдыха врачей клиники «Белльвиста».

Доктор Стэнли Фельдман был в комнате один. Как только ввели Сару, он поднялся с виндзорского кресла, пересек богато убранную комнату и, подойдя к ней, собственническим жестом схватил ее свободную руку. Передав Сару доктору, Шарлотта Харрис вышла из комнаты.

Некоторое время они молчали. Сара вдыхала знакомый сладковатый запах табака, которым был пропитан Фельдман. Хотя он и был на целых два дюйма ниже ее ростом, у Сары — впрочем, как и всегда, — возникло странное ощущение, будто маститый психиатр смотрит на нее сверху вниз. В этом смысле Фельдман очень напоминал ей отца.

Собственно, этим их сходство и исчерпывалось. Фельдман, полная противоположность отцу Сары — высокому, рафинированному, классическому красавцу, — был невзрачным, костлявым коротышкой со спутанными седыми волосенками. Лицо его было изрыто оспинами — наследие прыщавой юности. Одевался он в высшей степени безвкусно. В тот день на нем был мешковатый коричневый пиджак с потертыми кожаными заплатами на локтях. Но, даже несмотря на свою внешнюю непривлекательность, в кругу весьма взыскательных коллег-психоаналитиков Фельдман слыл личностью легендарно харизматической. В свои шестьдесят он нисколько не утратил обаяния и жизненной энергии.

Сара вгляделась в рябое лицо Фельдмана, пытаясь прочитать в нем отклик на трагедию, но так и не смогла пробиться сквозь плотную завесу бесстрастности. Впрочем, ей это никогда не удавалось. Она подумала о том, что из психиатров, должно быть, получаются неплохие игроки в покер. Фельдман-то уж наверняка был настоящей карточной акулой.

— Как ты узнал? — хрипло прозвучал ее голос. В горле у нее пересохло.

— Мне позвонил Билл Деннисон, — вкрадчиво произнес он, увлекая ее к одному из кресел, стоявших возле широкого окна, из которого открывался яркий вид на помпезные садовые скульптуры.

— Плохие новости циркулируют быстрее.

— С ним связался один из полицейских, дежуривших на месте преступления. Просил его известить пациентов Мелани. Билл позвонил мне в офис. Я обещал ему поговорить с тобой. — Фельдман выдержал паузу, явно выжидая, пока она сядет.