Ромео - [13]

— Вы имеете в виду, привлекателен? — спросил Вагнер.

Мелани пожала плечами.

— Оценка внешности — дело субъективное. Я бы, например, сказала, что он обладает неким магнетизмом, обаянием. Хотя в итоге все это и оборачивалось вандализмом, изначально Ромео все-таки удавалось расположить к себе этих женщин. Осмотрев места происшествий, вы же сами убедились в том, что встречи замышлялись как любовные свидания. Трое из четырех жертв даже накрыли столы для романтического ужина на двоих. Свечи, шампанское.

— То есть вы хотите сказать, что этого парня нельзя принимать за сумасшедшего? — спросил Аллегро.

— Если вы имеете в виду, что он криминально опасный псих, — всем тем же авторитетным голосом произнесла Мелани, — то, смею вас заверить, эта версия заведет вас в тупик. Ромео — сексуальный психопат. Формально его нельзя назвать сумасшедшим. Потому что сексуальный психопат без труда отличит дозволенное от недозволенного. Здесь мы имеем дело с иными мотивами. Ромео, как и все сексуальные маньяки, втайне страдает от комплекса незащищенности. Только ярость и жестокость способны подавить в нем это чувство. Ритуальные убийства, исполненные особого садизма, дают ему ощущение собственного превосходства. И это безумное желание чувствовать свое могущество выражается не только в насилии над жертвами. Мне кажется, он находит удовольствие и в противостоянии таким властным структурам, как полиция.

— Да, пожалуй, вы правы, — сердито бросил Аллегро. — Четыре женщины изнасилованы, садистски убиты, выпотрошены, а мы и близко не подобрались к преступнику. Что скажете, док? Действительно Ромео так умен, или ему до сих пор просто везло?

— Думаю, сказалось и то, и другое, — ответила Мелани.

— Жаль только, что его жертвам не хватило ума и везения, — с горечью заметил Вагнер.

У Мелани впервые за всю передачу дрогнул голос. — Жаль? Я бы сказала, что это величайшая трагедия, инспектор.

Сара выключила телевизор. Она находила всю эту историю с Ромео возмутительной. У нее в голове не укладывалось, как мог Всевышний сотворить такое мерзкое чудовище. И еще: как могли женщины, внешне такие благополучные, на самом деле носить в себе столь низменное стремление к порабощению. Отвратительно было и то, что ее родная сестра делала блестящую карьеру на таком кровавом материале.

Никому, кроме тебя, не понять моей внутренней борьбы.

Потеряв тебя, я потеряю и себя.

Дневник М.Р.

2

В пятницу, в восемь двадцать утра, сержант полиции Джон Аллегро и его коллега, детектив Майкл Вагнер, подъехали к дому Мелани Розен на Скотт-стрит. Дом уже был оцеплен. Полицейский охранник, стоявший у входа, кивнул им и посторонился, пропуская в дом. В вестибюле они встретили Джонсона и Родригеса — дежурных полицейских, прибывших по вызову, когда был обнаружен труп. К выходу направлялась бригада медиков. Сегодня работы для них не было, разве что констатировать смерть.

— Кто плачет? — спросил Аллегро Родригеса, услышав доносящееся откуда-то сверху приглушенное всхлипывание.

Родригес, жилистый парень лет тридцати пяти, пожал плечами.

— Тип, который нашел ее и вызвал полицию. Похоже, у него не все дома. Мы из него ничего не вытянули, кроме имени. Перри. Роберт Перри. Он был ее пациентом. Может, вам удастся разговорить его, а мы пока пройдемся по соседям. Судя по всему, убийство произошло сегодня поздно ночью. Проверим, может, кто и видел ночного гостя. Кто знает — вдруг повезет? Хотя бы на этот раз.

Аллегро кивнул головой, не выразив при этом ни малейшего оптимизма. Четыре убитые женщины. Теперь уже пять. Никаких свидетелей. Долгие часы, недели, месяцы поисков — и все безрезультатно. Отработано бесчисленное множество версий, каждая из которых неизменно заводила в тупик. Ромео словно водил их за нос.

Когда Родригес и его коллега ушли, Аллегро и Вагнер проследовали на плач и на верхней площадке лестницы обнаружили безутешного Роберта Перри. Он скорбно завывал, свернувшись калачиком на затянутом бежевым паласом полу, прямо на пороге гостиной своего психиатра.

— Боже праведный, — хрипло произнес Аллегро. Ком застрял у него в горле при виде обнаженного, связанного, обезображенного тела доктора Мелани Розен, неуклюже распростертого на обтянутой шелком кушетке, открытых невидящих глаз бедной женщины, устремленных прямо на него. Резкий запах крови, рвоты, гниющей плоти ударил в нос. К такому зловонию ему было не привыкать, хотя от этого не становилось легче. Особенно сейчас.

Вагнеру, заглянувшему в комнату, тоже стало не по себе, но он промолчал и тут же перевел взгляд на Роберта Перри. Чувствуя слабость в ногах, он предпочел опуститься на колени возле рыдающего юноши.

— Давайте спустимся вниз, мистер Перри. Там нам будет легче разговаривать.

Перри никак не отреагировал на предложение. Руки он крепко зажал между ног, лицо было белым как мел, растрепанные, цвета соломы, волосы намокли от пота. Вид у него и впрямь был жуткий, но даже под этой устрашающей маской угадывалась привлекательная внешность. Вагнеру он напомнил молодого Роберта Редфорда — даже по стилю одежды. Красная фланелевая рубашка, голубые джинсы, бутсы — парень словно сошел со страниц модного каталога «Л.Л. Бин».