Ромео, Джульетта и тьма - [4]
Но почему… Ведь я…
Какое вам до меня дело? Отстаньте! Поняли?
Хорошо… если вы не хотите, — пожалуйста!
«Наверное, какая-нибудь психопатка, — решил он сердито. — «Он» бросил, и она решила наложить на себя руки. Собирается небось травиться спичечными головками! Ишь, как ощетинилась. А может, просто строит из себя, как все девчонки. Ну что ж! Прощайте, мадемуазель, всего наилучшего, разбирайтесь в своих делах сами, если не хотите разговаривать, — мне это ни к чему!»
Он решительно поднялся, достал сигарету, сунул ее с церемонной небрежностью в рот и полез за спичками, явно давая понять, что не интересуется соседкой ни капельки.
Она испугалась. Вскочила и, словно обороняясь, встала против него. Чемоданчик, который она все время лихорадочно прижимала к груди, выскользнул у нее из рук и, стукнувшись о бетонную дорожку, лег между ними. Он хотел надменно усмехнуться ее глупому испугу и удалиться с чувством полного превосходства, но чиркнул спичкой и, пораженный, застыл на месте, растерянно моргая глазами.
В трепетном свете, осветившем на миг ее фигуру, он успел заметить на помятом жакете ярко-желтую звезду с черными буквами: Jude.
У него вырвалось:
— Значит, вы?..
И умолк, забыв про сигарету. Спичка, догорев, обожгла пальцы, и только тогда он отбросил ее. Они стояли друг против друга, две безмолвные тени под угасающим небом.
Она с вызовом тряхнула головой:
Да. Ну и что? Струсили?
Чего мне трусить?
Он поднял чемоданчик с земли, поставил на скамейку. Девушка опустилась возле и обхватила чемоданчик рукой. Он сел рядом, беспомощно теребя пальцами лицо. Чемоданчик разделял их.
— Почему? Почему я должен бояться?
Она покачала головой.
— Почему? Вам что, дома не говорили? Или в школе? Вам же не разрешается общаться с такими, как я! Вы этого не знали?
Он не ответил. Он слышал ее дыхание. Девушка подняла лицо и уже спокойно смотрела на темное небо. Он сидел молча, упершись локтями в колени, и пошевельнулся, лишь услыхав ее приглушенный голос:
— Об этом можно рассказывать часами. Когда я была маленькой, то притворялась больной, чтоб не ходить в школу… иногда, боялась математики. Она мне не давалась. Теперь бы я уже ее не пропустила… теперь нет. Но теперь мне все запрещено. Даже кино…
Он машинально дотронулся до бумажника с билетом, но тут же отдернул руку. «Все равно уже поздно», — подумал он без всякого сожаления.
— Может, и сюда, в парк, мне тоже нельзя. Скорее нет, чем да… Сейчас это уже несущественно. Вот теперь вам все известно, можете уходить.
А вы?
Что я?
Вы пойдете домой?
Нет.
Почему?
— Потому что… еще не хочу! — нервно сказала она. — Почему вас это интересует? Это не ваша забота. Я — прокаженная.
— Не надо так говорить, — перебил он, — ведь я же так не считаю.
Она опустила голову.
— Не обижайтесь, — голос ее зазвучал мягче. — Было бы ужасно, если бы вы так считали. Вы бы донесли на меня. — Она вздрогнула от охватившего ее вдруг холода и съежилась в своем жакетике.
— Бррр, становится холодно. Смотрите не простудитесь. Почему вы не уходите?
— Я тоже еще не хочу, — отрезал он. — Я не малое дитя.
Смущение обрывало разговор. А вокруг них уже сгущалась непроглядная тьма. И стены домов, возвышавшиеся над парком словно крепостные стены, не светились ни единым окошком: черные шторы наглухо закупорили окна, за которыми дышали люди. О, эта тьма! Светящаяся точка сигареты случайного прохожего взметнулась над кустами и исчезла, а эти двое все сидели, поставив между собой чемоданчик, и пытались связать нить бессвязного разговора.
— Вы, наверное, подумали, что я буду приставать к вам,
правда?
— Да. Я так решила.
— Нет… Я просто так… Вот сижу здесь… У меня был билет в кино…
Она перебила его:
— Из-за меня вы не пошли.
Нет, пустяки, вы об этом не думайте, мне на это… гм… У нас сегодня были письменные. Я так боялся засыпаться по-немецкому… сами понимаете, сейчас… но…
Я бы тоже в этом году кончала. Меня из седьмого выставили.
— Не сердитесь, что я вам об этом напомнил.
— А я и не сержусь. Давайте не будем каждую минуту извиняться друг перед дружкой, ладно?
Он удовлетворенно кивнул головой, раздумывая, о чем говорить дальше. Он знал, что теперь не сможет просто так подняться, сказать: «Спокойной ночи» — и уйти.
Он показал на чемоданчик.
— А что у вас там?
— Все. Ничего лишнего. Платье, зубная щетка. Любимая книжка. И еще… Здесь гораздо меньше пятидесяти килограммов, но у меня больше ничего нет.
Он не понял.
— Почему именно пятьдесят?
Девушка выложила ему все, сбивчиво, взволнованно, перебивая сама себя, но основное он понял. Раньше она жила с родителями в маленьком городке под Прагой, отец был врачом. Потом явились немцы, старший брат бежал куда-то на восток, а может быть на запад, этого никто не знает. Последний год она жила в Праге, у родственников, сестра отца была замужем за арийцем, — тех, кто состоит в смешанных браках, пока не трогают. Этот маленький обман удался… Маму с папой отправили в Терезин еще в прошлом году, в ноябре. Вот уже три месяца, как от них ни строчки… Как вы думаете, их там уже нет? А почему же тогда они не пишут? Они договорились о шифре, чтоб можно было друг другу хоть кое-что рассказать. В первых письмах родители особенно не жаловались, может быть, чтоб не пугать ее. Вы думаете, они еще там? Как по-вашему? — настойчиво спрашивала она. Он беспомощно пожимал плечами. В этих делах он не разбирается и до сих пор о них особенно не задумывался.
Хромой Орфей», выдающееся произведение чешской прозы ХХ века, был высоко оценен в Чехословакии — удостоен Государственной премии за 1964 год. Роман рассказывает о жестоких буднях протектората, о тяжком бремени фашистской оккупации. Главные герои книги — юноши 24-го года рождения, их ранняя молодость совпала со страшным временем фашизма, оккупации родной страны. Они пытаются найти свой путь в борьбе с гитлеризмом.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Предлагаемые в этой книге воспоминания защитника Ленинграда Василия Афанасьевича Головко свободны от политических красок, от стратегических выводов и полководческих размышлений. Это личные свидетельства рядового солдата, одного из тех, кому посвятил свои мемуары Маршал Победы Жуков. Воспоминания о трудных днях блокады, о боевых буднях защитников города, о командирах и сослуживцах, о первой фронтовой любви. И может быть потому, что написанные строки не претендуют на профессиональный литературный стиль, они читаются с неподдельным интересом, с глубоким доверием к искренности автора.
Автор книги — машинист, отдавший тридцать лет жизни трудной и благородной работе железнодорожника. Героическому подвигу советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны посвящена эта книга.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Никогда не забудет советский народ замечательные подвиги героев Малой Земли, в течение семи месяцев отстаивавших плацдарм Мысхако близ Новороссийска. Оборона этого плацдарма, находившегося в тылу врага, значительно облегчила в сентябре 1943 г. войскам Советской Армии в короткий срок ликвидировать новороссийскую группировку противника и приступить к освобождению Крыма. Брошюра эта представляет собой не военно-оперативный разбор боевых действий, а живой рассказ о стойкости и мужестве советских людей.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.