Ромашка и Старичок-Корешок - [2]

А теперь надо представить вам ещё одно главное действующее лицо, потому что в жизни Ромашки оно сыграло очень важную роль. Это кукольница Лило. Многие даже называли её «Прекрасная Лило», но самой ей это не нравилось. С Лило можно было говорить обо всём, о чём хочешь, и спрашивать всё, что хочешь. Но больше тут пока про неё ничего не будет сказано.

Бабушка рассказывает про Старичка-Корешка

Прошло несколько месяцев после смерти Ромашкиной мамы. Была весна. Яблоня в саду бабушки Посошок расцвела бело-розовыми цветами и простёрла свои большие корявые ветки над коляской, в которой спала Ромашка. Бабушка сидела рядом на низенькой скамейке и разглядывала свою праправнучку. А поскольку садовник Фридрих стоял тут же рядом, ей было с кем поделиться своими мыслями:

— А мать уже не может даже на неё полюбоваться, — сказала она. — Такое и в дурном сне не приснится. Если б я только знала, что она так больна, бедняжка, я бы сама в Тюрингию съездила, к нам на родину, какая я ни есть старая развалина! Уж как-нибудь да выманила бы у Алоиза нашего Старичка-Корешка!

Фридрих пробормотал в ответ не то «Кого?», не то «Чего?». А когда бабушка на него взглянула, он и сам показался ей похожим на большой вопросительный знак. И, кивнув головой, она пояснила:

— Да, корень черемши, Лук победный, — вот что бы нам помогло. А ты про такой, наверно, и не слыхал? Так я и думала. Здесь-то он не растёт, да и у нас в Тюрингии тоже редко встречается. Он любит большую высоту, наши горы для него низковаты. У этого корня волшебная сила, Фридрих. Уж можешь мне поверить… — Тут она испуганно оглянулась: — Нас ведь никто не слышит?

Нет, их никто не слышал. Только маленькая Гина, дочка аптекаря, играла на дорожке в песок своими новыми формочками. Но ей тогда ещё и трёх лет не было. И всё-таки бабушка Посошок стала рассказывать дальше шёпотом:

— Мой двоюродный брат, Алоиз, живёт в горах, в Тюрингии, и у него есть такой корень. Корешку этому уже, наверное, лет сто, и похож он на сморщенного старичка. А одет в панталоны и жилет — по тогдашней моде. Когда мы с Алоизом были маленькие, нам иногда разрешали брать Старичка-Корешка из шкафа — поиграть. Потому-то мы оба и дожили до таких лет и никогда не болели. Только смотри никому об этом ни слова, Фридрих! Ты ведь знаешь, нынешние-то, они в чудеса не верят. Только посмеются над нами. А уж особенно аптекарь со своим семейством. Хотя сам-то он меня уважает из-за целебных трав из моего сада, а аптекарша — из-за Гины, ведь я за ней присматриваю. Ну, а Ромашкиному отцу тем более знать про это нечего — ещё заберёт у меня мою Ромашку. Пусть уж Старичок-Корешок останется тайной, как всё равно карты в сундуке в твоей каморке под крышей. Только ты один про них и знаешь, Фридрих, про эти карты. Ведь хоть одному человеку на свете мне надо довериться!

На это Фридрих кивнул с понимающим видом, бабушка Посошок кивнула в ответ, а маленькая Гина, взглянув на них обоих с песчаной дорожки и увидев, что они кивают друг другу, тоже кивнула. Так они и кивали все трое, пока бабушка не заметила Гину. Тогда она встала со скамейки и, нахмурившись, сказала Фридриху:

— Эта Гина ещё себя покажет, помяни моё слово!

Хотя Гина кивала просто так.

Пока Гина была мала для детского сада, мама часто приводила её в садик к бабушке Посошок, особенно летом в хорошую погоду. И так Гина стала первой Ромашкиной подругой.

Ромашка росла весёлой, почти никогда не плакала, зато часто смеялась и ещё раньше, чем научилась говорить, всегда тоненько подпевала Гине, если та пела песню. Свою прапрабабушку она звала «Прапра».

Как многие старые люди, бабушка Посошок спала очень мало. Иногда Ромашкин отец заходил в её домик за полночь — взглянуть перед сном на спящую Ромашку. Но бабушка все ещё не ложилась, и на голове её, как всегда, красовался чёрный беретик. А если он приходил в самую рань, когда Ромашка, просыпаясь, тёрла кулаками глаза, Прапра была уже на ногах и бодро суетилась в своём чёрном беретике, натянутом на самые уши. «Может, она и спать ложится в этом беретике?» — удивлялся Ромашкин отец.

Но это так и осталось тайной, и в нашей книжке про это больше ничего не будет написано.

Как бабушка стала в детском саду своим человеком

Когда Ромашке исполнилось три года, она пошла в детский сад.

И кто же из ребят первый выбежал ей навстречу? Волчок! Прапра не на шутку испугалась. Потому что один раз, давно ещё, когда Ромашка только выучилась ходить, он прикатил к ним в сад на своём самокате, поставил на него Ромашку и угодил вместе с ней прямо в грядку с шалфеем. Тут они оба полетели на землю, Ромашка набила шишку на лбу и заорала благим матом. С тех пор бабушка всякий раз отгоняла Волчка от забора, когда тот приходил поиграть. «Какой невоспитанный! Язык взрослым людям показывает, да ещё передразнивает… Маленький, а хулиган!»

Но Фридрих всегда защищал этого паренька, а один раз даже сказал в его защиту целую речь:

— Он в этом не виноват, у него тоже нет мамы, как у нашей Ромашки. Но ему не повезло: у него нет такой прапрабабушки.

— И правда, что его жалко, — ответила тогда бабушка.

Фридриха-то она поняла, тот ведь и сам рос без матери. И всё же она старалась не подпускать к своей Ромашке этого Волчка.