Ромашка и Старичок-Корешок - [16]
— Тьфу ты! — проворчал дедушка Алоиз. — Я и думать забыл, что в наше время есть ещё такие дурехи! И это в семье Посошков! Ну, ну, рассказывай!
И Ромашка, запинаясь, продолжала свой рассказ.
— Потом-то Прапра сказала, что она и сама картам не верит и что всё это чепуха. Но ведь я точно знаю, что она верит. И за Лило она боится. Только не хочет, чтобы я боялась. А я всё равно боюсь. А вдруг это правда, что карты показывают? А ты так не думаешь, дедушка Алоиз?
— Нет, — сказал дедушка Алоиз. Он сказал это очень твёрдо. — Нет, я не верю в такую ерунду. Не верю — и всё! И не пойму, почему твоя Прапра верит. Правда, она всегда уж была такая чудная: в чём мудрая, а в чём и глупая. А теперь вот и тебя заразила. Только одно мне ещё неясно, Ромашка: почему ты с этим пришла ко мне?
— Из-за Старичка-Корешка, дедушка Алоиз. Ведь он у тебя, Старичок-Корешок! Ну пожалуйста, дай его мне… Пожалуйста, дедушка Алоиз!
— Какой такой ещё Старичок-Корешок?
И тут оказалось, что дедушка Алоиз давно позабыл про Старичка-Корешка. Уже много-много лет подряд даже не вспомнил про него ни разу.
— Да вы с ним играли, когда были маленькие, — ты и Прапра! Потому вы и дожили до глубокой старости и никогда не болели. Так Прапра говорит…
Дедушка Алоиз сдвинул на лоб свой вязаный колпак и с досады почесал в затылке.
— Да, да, припоминаю… был такой высохший корешок, — пробурчал он. — Да на что он тебе?
— Он здоровых хранит, а больных лечит. Так Прапра говорит.
— И какую же ерунду она тебе говорит! Старичок-Корешок — просто игрушка, и всё! И здоровых он не хранит, и больных не лечит. Да и где его искать, знать не знаю… Сохранился ли он вообще в нашем доме…
По щекам Ромашки поползли две большие слезы. Дедушка Алоиз смягчился:
— Да ты не плачь. Если мы его найдём, я тебе его обязательно подарю. Только уж обещай, что не станешь совать его под подушку Прекрасной Лило или ещё какие глупости делать. Ведь он старый, грязный — кто его знает, какие на нём микробы!
«Вот и дедушка Алоиз про этих микробов! — подумала Ромашка. — Слово в слово с Вольфом». Она пообещала, что никаких глупостей делать не станет. А сама уже придумала новый план: положить Старичка-Корешка в целлофановый пакет и покрепче завязать пакет резинкой. Ни один микроб не пролезет!
Где же Старичок-Корешок?
И вот начались поиски Старичка-Корешка.
— Он где-нибудь в том большом шкафу, который стоит в самой большой комнате, — сказала Ромашка. — Прапра говорит, что ты этот шкаф никогда никому не продашь ни за какие деньги, потому что в нём живёт Старичок-Корешок.
— И опять твоя Прапра чепуху мелет! — буркнул дедушка Алоиз. — Я этот шкаф никогда не продам, потому что я его люблю. А ещё потому, что он такой же старый, как этот дом. Если Старичок-Корешок и вправду в шкафу, то на самой верхней полке — там лежит всякое старьё, которое мне уже не понадобится. Я и добраться-то до этой полки давно не могу. Да и для тебя она чересчур высока. Даже если на стол влезешь, и то не достанешь.
— А давай тогда стул на стол поставим! Я знаешь как хорошо лазить умею! У меня ведь по физкультуре пятёрка!
— Ну-ну, давай попробуем, — согласился дедушка Алоиз и открыл дверь в комнату.
Ромашка вошла вслед за ним.
Тут стоял огромный старинный шкаф. Широкий, высокий, он занимал всю стену и доходил до самого потолка. И весь он был разрисован разноцветными птицами, бабочками и цветами. Краски яркие-яркие — ничуть не поблёкли. А ведь шкаф этот был куда старше самого прапрадедушки Алоиза.
— Гляди, гляди на него, Ромашка, — сказал дедушка Алоиз. — Такого красивого шкафа ты наверняка ещё ни разу в жизни не видела. Я каждый день сметаю с него пыль метёлочкой из перьев. И внутри полный порядок, только на самой верхней полке, наверно, немного пыльно. А ну-ка глянь!
И он раскрыл дверцы шкафа. Ромашка сразу почувствовала знакомый запах сушёных трав и лаванды. А ещё здесь слегка пахло табаком.
— Я достану, — сказала Ромашка. — Пододвинем стол, поставим на него табуретку из кухни, а ты дашь мне тряпку — заодно я и пыль вытру.
— Хо-хо-хо, — засмеялся дедушка Алоиз, — а ты, оказывается, деловая особа! Погоди-ка, я подержу табурет.
Щёки у Ромашки горели, но не только от усердия. Глотать было больно. Кудрявый хвостик на затылке взволнованно подпрыгивал. Стоя на шаткой табуретке — хорошо ещё, дедушка Алоиз её крепко держал, — она смогла заглянуть на самую верхнюю полку. И правда, немного пыльно, а вообще-то полный порядок!
Вот какие-то старинные весы с чашами на тоненьких шнурочках, а рядом коробочка с гирьками.
— А-а, весы? — сказал дедушка Алоиз. — Это ещё из тех времён, когда Посошки засеяли лавандой луг и готовили из неё «лавандовую воду». Меня тогда и на свете не было, моих родителей тоже. Только то, что они на этом заработали, они очень быстро потеряли. Какой-то крупный предприниматель из дальнего города разузнал обманным путём их рецепт приготовления ароматной воды и начал продавать её в хорошеньких пузырёчках по более дешёвой цене. И вскоре тюрингская «лавандовая вода» вышла из моды, а Посошки опять стали такими же бедняками, какими были всегда. Так же получалось и с целебными настоями из трав, которые они готовили. В травах-то и в кореньях мы, Посошки, всегда толк знали — мы ведь спокон веку пастухи. Тут хочешь не хочешь, а травы различать научишься. А вот деньги зарабатывать — нет.
