Романтика. Вампиры - [2]

Все мы думали, что охотницы именно мы, а он — наша добыча. Идиотки! Сегодня я надела поверх нового бюстгальтера тоненькую блузочку, расстегнула больше пуговок, чем следовало, и, возвращая работу, намеренно низко склонилась к его парте. Так-то, соблазню тебя, милый мой. А затем, когда он пригласил меня после занятий пойти посидеть и «обсудить оценку» (твердую пятерку), я решила, что мой план сработал. Стоило мне его захотеть, и я тут же получила желаемое. Трудно поверить, что всего несколько часов назад я была такой наивной.

Справедливости ради стоит отметить, что на миг меня одолели сомнения. Встречаться со студентом я не могла. Это неправильно. Что, если нас кто-нибудь увидит? Но либидо взяло верх над доводами разума. Я страстно желала Коннора, хотела его так, как никого прежде. Свою роль сыграл и тот факт, что он вроде бы тоже возжелал меня — старшую женщину в группе, предпочел молоденьким грациозным студенткам. Слишком заманчиво, чтобы отвергать предложение прогуляться вместе.

— Что-то вроде этого, дорогая. — Он склонился ко мне, чтобы поцеловать, я ощутила на его языке острый привкус собственной крови. — Уступи — и ты испытаешь неземное блаженство.

Медленное и такое сексуальное движение мягких губ по коже — Коннор поцелуями вымостил тропинку вниз по ложбинке между грудей — убедило меня в том, что с его помощью я действительно испытаю что-то необычное. Плохое ли, хорошее — это не имело значения. Я слишком долго была бесчувственной. Не жила, а существовала, утонув в долгах и разочаровании, перестав чувствовать и по инерции выполняя привычные действия. Работа. Дом. Поесть. Поспать. Намылиться. Смыться. И все сначала.

Коннор привлек мое внимание тем, что потянул зубами за кружево лифчика, требуя доступа к шелковым чашечкам. Я запустила пальцы в его темные волосы, которые пора было немного подстричь, скользнула вниз, лаская перекатывающиеся канатами мускулы на голой спине. В пылу страсти мы стянули друг с друга одежду, едва переступив порог моей квартирки. Футболка Коннора упала у входной двери, моя юбка с блузкой чуть дальше — по мере нашего продвижения из прихожей в кухню.

Сжав руками мою попку, он приподнял меня, усадил на пластиковое покрытие кухонного стола и провел языком по соску, потом втянул в себя долгим, страстным поцелуем. Если бы я уже не сидела на кухонном столе, колени у меня непременно подогнулись бы.

Повредил ли он мне укусом кожу на шее? Наверняка я не знала. Его язык ласкал и облизывал меня, затягивал в волны экстаза. Он, словно новорожденный, жадно приник к моей груди. Но на самом-то деле сущим дитятей была я.

После второго бокала вина Коннор признался, что ему около шестисот лет. Я рассмеялась, не веря своим ушам. Чтобы подтолкнуть меня к приятию неправдоподобного, он рассказал, что был близким другом семьи Шелли. Его слова о Мэри прозвучали живо и искренне. Он знал вещи, которые можно выяснить лишь за годы изучения вопроса, обладая доступом к закрытым документам Бодлианской библиотеки. В устах Коннора Блэка ожили личные письма Мэри, многие из которых были утеряны. Он слишком молод, чтобы столько знать, если, конечно… Шестьсот лет? В самом деле?

Чем я его привлекала? Он утверждал, что прочел мою диссертацию, в которой говорилось о сквозящем в романах Мэри Шелли страстном желании бессмертия. По всей видимости, мне удалось уловить черты настоящей Мэри, поэтому Коннору захотелось встретиться со мной, и ради этого он стал студентом. Он был близок с писательницей после смерти мужа, но Мэри отклонила предложение ее обратить.

— Потому что было слишком поздно, — заметила я, допивая третий бокал. Отличное каберне! — Зачем жить, если умерли все дорогие ей люди?

— Именно так она и сказала, отказывая мне, — подтвердил он, поднимая свой бокал. — Но ты меня не отвергнешь, правда?

— Бессмертие обжалованию не подлежит!

— А как насчет обострения всех чувств? Звуки, запахи, вкусовые ощущения… Ты не можешь себе представить, каков для меня вкус шоколада или вина. Ах! — Он закатил глаза, словно вино было чем-то вроде амброзии.

— Так ты все еще питаешься шоколадом? — полюбопытствовала я. — Не только кровью?

— Кровь подкрепляет и поддерживает. А так — ешь что хочешь ни на фунт не потолстеешь!

Я расхохоталась. Наверное, он шутит.

— Серьезно. Останешься такой же или даже немного похудеешь.

— Только немного? — Я подняла бровь. — Думаю, я позову тебя, когда похудею фунтов на десять.

— Нет! — В его голове послышались стальные нотки. Он стал настойчивым. — Сейчас мы пойдем к тебе домой. Я хочу тебе показать…

— Показать? — Я нервничала, мне было интересно и страшновато.

— Да, показать, что я могу сделать с тобой. Для тебя, — поправился он. — Скажи, когда мне остановиться, если тебе станет тревожно. Ты под контролем.

— Я под контролем, — эхом повторила я, словно вдруг припоминая что-то.

Больше я не нервничала, но нервы были напряжены, как струны скрипки. И сейчас они пели.

— Ммм… — Он поднял глаза, по щетинистому подбородку стекала капля крови. — Твое слово — закон.

Но он не остановился, чтобы внимать командам. Не успела я и глазом моргнуть, как он, упав на колени, стянул с меня трусики одного цвета с бюстгальтером, и между моими бедрами оказалась его голова. Пришлось откинуться назад, чтобы ему было удобнее. В куннилингусе он был профи и не отрывался от меня так долго, что у меня просто крыша поехала. Я потеряла голову — едва ли могла припомнить собственное имя.