Романтические приключения Джона Кемпа - [31]

Генерал Феро давно уже пребывал в недоумении по поводу той удивительной ловкости, с какой прятался от него его противник. Он с кровожадной уверенностью безошибочно определил дерево, за которым скрывался генерал д’Юбер. Он был совершенно уверен, что он и сейчас там. Но хотя он не спускал глаз с этого места, ему ровно ничего не удавалось обнаружить, из-за ствола ни разу не мелькнул даже кончик уха. В этом не было ничего удивительного, так как он искал его на высоте, по меньшей мере, полутора-двух метров от земли, но генералу Феро это казалось чрезвычайно удивительным.

Когда он вдруг неожиданно для себя увидел эти вытянутые носками вверх ноги, вся кровь бросилась ему в голову. Он буквально зашатался на месте, так что ему пришлось ухватиться за дерево. Так он лежит на земле и не двигается! Прямо на виду! Что же это значит? И тут у генерала Феро мелькнула мысль, а не уложил ли он своего противника первым выстрелом? И чем больше он смотрел на эти ноги, тем сильнее эта мысль, вытесняя все другие догадки и предположения, укреплялась в его сознании и переходила в уверенность — непоколебимую, торжествующую, свирепую.

— Какой же я был осел! Как это я мог думать, что я промахнулся! — бормотал он. — Ведь он же стоял на виду, болван, по крайней мере, секунды две.

Генерал Феро смотрел на эти вытянутые ноги, и последняя тень недоумения растаяла без следа в безграничном восторге перед собственным несравненным мастерством.

"Вывернул носки! Боже мой, что за выстрел! — восхищался он. — Прямо в лоб угодил, как и метил. А он, значит, зашатался, рухнул на спину — и готов".

И он смотрел, смотрел, не двигаясь, с благоговением, чуть ли не с жалостью. Но нет, ни за что в мире не отказался бы он от этого выстрела! "Какой выстрел! Боже мой, какой выстрел! Рухнул на спину — и готов!"

Несомненно, беспомощная поза лежавшего на спине человека казалась генералу Феро неопровержимым доказательством. Ему, конечно, никогда не могло прийти в голову, чтобы живой человек мог умышленно принять такую позу. Это было совершенно невероятно, противно всякому здравому смыслу. Зачем, для чего? Догадаться об этом не было никакой возможности. И правда, надо сказать, что торчащие носками вверх ноги генерала д’Юбера выглядели точь-в-точь как у мертвеца. Генерал Феро уже набрал воздуху в легкие, чтобы изо всех сил крикнуть своим секундантам, но какая-то, как ему самому казалось, излишняя щепетильность удержала его.

"Пойду-ка я посмотрю, может быть, он еще дышит", — подумал он и вышел из-за своего прикрытия.

Это движение было немедленно обнаружено изобретательным генералом д’Юбером. Он решил, что это еще шаг по прямой к другому дереву, но когда оказалось, что сапоги исчезли из поля зрения в зеркале, он почувствовал некоторое беспокойство. Генерал Феро просто отошел от дерева, но противник его никак не мог предположить, что он двигается теперь совершенно открыто. И тут-то генерал д’Юбер, уже несколько обеспокоенный исчезновением своего противника, был пойман врасплох. Он обнаружил опасность только тогда, когда длинная утренняя тень неприятеля легла на его вытянутые ноги. Он даже не слышал шагов, когда Феро вышел из-за деревьев.

Это было слишком даже для его хладнокровия. Он сразу вскочил, а пистолеты остались на земле. Непреодолимый инстинкт любого обыкновенного человека (если он только не совсем растерялся от страха) заставил бы его нагнуться за своим оружием и тем самым подставить себя под выстрел. Инстинкт, конечно, не рассуждает. Это, так сказать, входит в его определение. Однако стоило бы заняться вопросом, не влияет ли у мыслящего человека привычка думать на механические движения инстинкта. В дни своей юности Арман д’Юбер, рассудительный, подающий надежды офицер, высказал однажды мнение, что во время боя никогда не следует исправлять свою ошибку. Эта мысль, которую он неоднократно высказывал и защищал, так глубоко засела у него в мозгу, что стало как бы частью его сознания. Проникла ли она так глубоко, что обрела власть управлять его инстинктом, или просто, как он потом сам говорил, он слишком испугался и забыл об этих проклятых пистолетах, но генерал д’Юбер не сделал попытки нагнуться за ними. Вместо того чтобы исправить свою ошибку, он обхватил широкий ствол обеими руками и юркнул за него с такой быстротой, что, вынырнув по другую его сторону в тот самый момент, когда раздался выстрел, очутился лицом к лицу с генералом Феро. Генерал Феро, совершенно обомлев от такого необыкновенного проворства мертвого противника, задрожал с головы до ног. В легком облачке дыма, повисшем в воздухе, его физиономия, у которой как будто отпала нижняя челюсть, представляла собой поразительное зрелище.

— Мимо! — хрипло вырвалось у него из пересохшего горла.

Этот зловещий голос вывел генерала д’Юбера из остолбенения.

— Да, мимо, а стреляли в упор, — услышал он свой собственный голос, прежде чем успел окончательно прийти в себя.

Внезапный переворот, совершившийся в самоощущении генерала д’Юбера, вызвал в нем бешеную ярость. Столько лет его мучила, унижала, преследовала эта чудовищная нелепость, дикое самодурство этого человека! И то, что ему на этот раз так трудно было решиться пойти навстречу смерти, сейчас тоже разжигало в нем одно непреодолимое желание — убить.