Романтические порассказушки - [20]

          Минул месяц, а может быть два, во всяком случае, не три. В государстве за ненадобностью отсчёта времени не было, и всё жило одним днём и редко, когда удавалось добыть особенно много дичи, - двумя, поскольку в один всё съесть не получалось. Рой, привыкший к работе на воздухе и в любую погоду, к простой непритязательной пище без разносолов, часто однообразной и несвежей, лишь бы побольше, к жёсткому матросскому обществу в море и в портах и к грубым развлечениям, среди которых преобладали пьянки и драки, легко вошёл в племенную жизнь, на равных участвуя во всех охотничьих, заготовительных и праздничных мероприятиях коммунистической монархии. Он быстро восстановил мускулы и тело, а загорел так, что почти не отличался от соплеменников по цвету. Единственным отличием, пожалуй, было отсутствие раскраски, к которой, несмотря на настойчивые предложения тестя и жены, испытывал стойкую брезгливость, поняв, однако, со временем, что аборигенам она нужна не только как украшение – чем больше краски и чем страхолюднее нательные абстракции, тем ценнее – но и как эффективное средство от укусов всякой летающей и жалящей твари и как естественное желание выделиться среди своих. Незащищённая кожа Роя вечно зудела и чесалась, и он, заметив, что мелкие стервятники не любят соли, часто ополаскивался  морской водой и устраивал обязательные вечерние купания, втянув в них и Лету, вынужденную снимать свой великолепный грим на ночь. Это привело к тому, что и она, ленясь и подражая любимому мужу, перестала, в конце концов, пользоваться местной косметикой, радуясь, что нравится ему больше без камуфляжа. Пользуясь своим привилегированным положением вследствие родства с вождём и удачного замужества, она полностью игнорировала все племенные общественные женские обязанности по обработке добытого и приготовлению еды и питья, предпочитая быть всегда и везде с мужем. Она не в силах была оставить Роя одного даже на полчаса, да и он привык видеть её рядом, всегда готовую помочь и посоветовать. В общем мужском деле у них было чёткое разделение обязанностей: она, с её кошачьей лёгкостью и собачьим нюхом, выслеживала дичь, а он, с его львиной силой и тигриной реакцией, безжалостно поражал её копьём или ножом. Постоянно растущую симпатию и привязанность друг к другу, подпитываемую общим опасным делом, ещё больше укрепляла взаимовыручка.

          Однажды, когда задумавшаяся разведчица, потеряв бдительность, шла впереди, из низко нависших над тропой густых веток эвкалипта протянулась к ней волосатая лапа огромного бабуина, цепко ухватила за руку и рывками поволокла пленницу, царапая о ствол и ветки, вверх, очевидно, с намерением предложить ей свои воздушные апартаменты, так как, в отличие от людей, обезьяны не едят себе подобных. Услышав отчаянный крик спутницы, Рой бросился на помощь, увидел на высоте нижней реи грота болтающееся перекошенное, словно сломанная кукла, тело жены и замедлившегося от тяжести на подъёме бабуина и, не раздумывая, бросил в него копьё. Мохнатый насильник, не ожидавший, что его гостеприимство оценят так грубо, разжал лапу, и Рой еле-еле успел поймать вернувшуюся не солоно хлебавши Лету, упал под её тяжестью на бок, а рядом плюхнулся и замер в смертном недоумении неудачливый ухажёр.

          Чаще помощь требовалась Рою. Однажды, расплавившись от жары, он чуть не наступил на вытянувшегося в затеняющей и освежающей высокой траве питона. Озадаченная необычным запахом рептилия прихлопнула его хвостом к стволу пальмы и стала быстро закручиваться вокруг обеих, надеясь, когда жертва успокоится, познакомиться с ней поближе. Свои возражения пришпиленный мог выразить только кряхтением и хрипом, но и их чуткая Лета услышала и фурией напала на обидчицу. Не мешкая и не обращая внимания на кивающие выпады змеи и предупреждающее шипение «Не меш-ш-ш-ай», она подхватила выпавший из рук спеленатого мужа нож и сильными отчаянными ударами вдоль ствола дерева стала разжимать слишком тесные объятия соперницы, пока сплющенный отпущенный Рой не упал, не имея сил стоять. Разъярённый головной обрубок питона, разбрызгивая обильным веером кровь, в злобном отчаянии хлобыстнул освободительницу так, что она рухнула рядом с полузадушенным предметом распри и потеряла сознание, а разделённые части змеи ещё долго дёргались, пытаясь жить самостоятельно, но это им не удалось

          Постанывая от боли во всём теле, Рой подполз к Лете, приник ухом к её груди и, счастливый, услышал ровное биение сердца. Он вдруг осознал, что она – единственный дорогой и родной человек в мире, и заплакал от собственной боли и страха за неё, роняя горячие слёзы на прекрасное побледневшее бронзовое лицо. Какая же женщина устоит перед любящими и жалеющими мужскими слезами? Даже в бессознательном состоянии она почувствует их сладостную горечь и теплоту. Вот и неподвижное лицо Леты, как только его коснулась первая слезинка, стало оживать. Открылись большие бездонно-синие глаза, медленно освещаясь изнутри, встретились с мокрыми блестящими глазами любимого человека, и сами начали наполняться ответными слезами, а он, чуть прикасаясь губами, высушивал их, не давая скатиться по удлинённым уголкам-желобкам на порозовевшие щёки. Потом целовал в сухие прохладные губы своими солоновато-мокрыми, а она глубоко и счастливо вздохнула, обняла дорогую голову мягкими тёплыми руками, прижала к бурно вздымающейся груди, готовая снова рискнуть жизнью, чтобы снова испытать томительно-щемящее чувство радости, переполнившей душу оттого, что по-настоящему любима тем, кого выбрала сама и навсегда.