Романтические эссе - [63]

Иногда я вспомню название города, но тут же быстро и забуду через минуту, а то и меньше, то иногда вспоминаю адрес района и тоже быстро забуду, потом долго не вспоминая его.

Я слушаю всё, что говорят кругом, и песни, рассказы, разговоры как бы понемногу наполняли в моей голове… подвижность слова, его новое запоминание и вспоминание слов, которые затем понемножку будут входить в состав мышления, в состав моих мыслей.

Сначала я не мог припомнить нужных слов для письма. Но в конце концов я взялся писать письмо домой и быстро написал его — коротенькое и маленькое. Прочитать же то, что я написал, я совершенно не мог в этот раз, а показать товарищам, что я написал, мне почему-то не хотелось. А чтобы излишне не смущать свою душу, я быстро запечатал конверт, написал домашний адрес родных и отнес письмо на почту».

Самое тяжелое уже позади… Так ли это? Думал ли он, что первые успехи, которые были достигнуты, так и останутся последними, что то, что он понял в первые месяцы после ранения — распад его памяти, невозможность черпать из прошлого полной мерой, припоминать слова, вспоминать то, чему его учили, легко использовать свои знания, что все это невозвратно исчезло, что память так и останется у него раздробленной, недоступной, что над каждым кусочком, который он извлекает из памяти, ему нужно работать, работать, работать…

Если бы он с самого начала знал это — жизнь стала бы для него непереносимой. Но он надеялся, пытался делать всё, чтобы «разработать» свою память, боролся за каждый ее участок, пытался разобраться в том, что же с ним произошло, что же это.

Он писал как исследователь, с точностью психолога, который владеет всеми деталями этой науки; мучительно он подбирал выражения, фразы, чтобы описать свои трудности, сформулировать свою мысль, — и он дал нам классические страницы анализа своего дефекта.

И он делал это один, сидя за столом своей маленькой комнатки, в городке, который раньше назывался Казановкой, потом стал рабочим поселком Кимовском, не общаясь ни с кем, ни от кого не получая помощи.

«До ранения в моей памяти быстро и четко работала мысль в любом направлении, управляя моими желаниями. После ранения моя память как бы раздробилась на мельчайшие памятки, слово и значение его разобщилось друг от друга некоторыми промежутками времени, мысль уже перестала работать четко, она так же путается, как и слово и как значение его; главная часть памяти исчезла навсегда: любые понятия «доходят» с большими затруднениями, а то и вовсе не «доходят», от многих больших значений остались только одни слова, безо всякого значения…

В голове происходит что-то непонятное, неясное, странное. Я пытаюсь что-то вспомнить, но не вспоминаю. Я пытаюсь что-то сказать, но не в силах что-либо сказать. Все мысли и слова куда-то разбежались. Вспыхивают в голове какие-то образы предметного — вещественного порядка, которые быстро появляются и мгновенно исчезают, заменяются другими образами, и те исчезают. Когда я пробовал и пробую что-нибудь говорить или вспоминать словесно, то я без конца мучаюсь, ищу и часто не найду то или иное слово для своей же речи и мысли.

Эти бесконечные невспоминания того или иного слова, тех или иных мыслей, тех или иных воспоминаний или непонимание тех или иных понятий не дают мне возможности учиться, помнить, запоминать и осознавать все то, чему когда-то я учился, помнил, знал, осознавал…

Я уже писал, что после ранения я уже не имею памяти, память моя разобщена, разорвана, раздроблена на отдельные мельчайшие «памятки». Причем и эти отдельные «памятки» тоже сохранились не все, а лишь небольшая, незначительная их часть.

Я начинаю, я пробую вспоминать, что только могу, но… у меня ничего не получается из воспоминаний, ну, в крайнем случае — десяток, другой слов, не больше, из общих воспоминаний, и всё тут. Больше я ничего не могу вспомнить…

Я не мог заниматься чем-либо, сразу всё забывал и ничего, абсолютно ничего не мог вспомнить. Чем я занимался — всё куда-то исчезало из памяти! Словно навесили некий замок на память, когда я оставался один…

Какое-то странное дело произошло после ранения. Словно в голове оборвались какие-то связки памяти, от чего я страдаю и до сих пор. Найти бы эти связки и исправить их, как исправляют электрики оборванные провода в сети города!»

И все это тянется бесконечно: дома, в городе, на прогулках, когда он один, когда он пытается общаться с окружающими.

«Когда я хожу по поселку, гляжу на вещи, на предметы, на явления, то я всегда вынужден что-то вспоминать, напрягаясь, чтобы вспомнить, как же называется та или другая вещь, тот или другой предмет, то или другое явление… Я особенно не огорчаюсь… Когда же я сижу на скамеечке у своего дома, разговариваю со знакомыми из своего дома, в простом и обычном разговоре я уже немного повышенно напрягаюсь в памяти, чтобы припомнить и осознать, что говорят мне и что я должен говорить. А когда я берусь говорить со своей матерью или со своей младшей или старшей сестрой, я напрягаю свою память и нервы еще больше, чтобы осознать и понять, что мне говорят и что я должен говорить или сделать… а тут невспоминание нужных слов или понятий…