Романтическая авантюра - [7]

Странное выражение в глазах Доминика не позволило Джинни высказать это вслух. Он не столько извинялся за родных, сколько выяснял, какое впечатление они на нее произвели. Он хотел, чтобы Джинни прониклась к ним симпатией, одобрила или хотя бы поняла их мировоззрение.

Джинни подошла к жениху, цокая по мраморному полу каблучками страшненьких туфель.

— Я привыкла к вечно недовольным отцам. Твой папа может быть слишком строгим, а брат — ветреным и дерзким, но я бы приплатила, чтобы у меня была такая семья.

— Ну конечно. — Доминик подавил смешок.

— Серьезно. Для того чтобы голова Алекса встала на место, ему нужна неделя домашнего ареста или разумный друг. Его величество потерял жену и был вынужден оплакивать ее на глазах посторонних. А ты просто стараешься стать тем, кем он хочет тебя видеть. Вообще-то вы нормальная семья. — Джинни говорила о том, по чему тосковала всю сознательную жизнь. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Доминик не знал, как толковать ее слова. Из доклада службы безопасности следовало, что отец Джинни умер. У нее были прекрасные отношения с матерью и миллиард друзей. Откуда же взялись грустные нотки в ее голосе и почему, черт возьми, она хотела иметь такую же семью, как у него?

Он сказал себе, что это не имеет значения. Но когда на следующий день Джинни пришла к нему завтракать, принца посетило озарение. Он увидел в ней не соблазнительницу в красном платье, а цветущую молодую американку, хранившую в своем прошлом что-то, что не сумели раскопать детективы. И это помогло Джинни без предубеждения отнестись к его сухому, застегнутому на все пуговицы отцу и порой невыносимому брату.

— Что будешь есть? — спросил Доминик, отодвигая для Джинни стул.

— Один из тех апельсинов. — Она показала на вазу с фруктами. — И тост.

— Это все?

— Я не голодна.

Пока Доминик давал служанке указания насчет тостов, Джинни выбрала апельсин и начала его чистить.

— Ты хорошо спала?

— Да.

— Помнишь, что у нас сегодня встреча со службой протокола?

— Ага.

Принц мысленно выругал себя. Королевская семья принуждала Джинни к не нужному ей браку, у нее не было никаких причин проявлять безудержное дружелюбие. Но молчание за столом тяготило его.

— Если решишь остаться и выйти за меня, мы привезем сюда твою маму не только на свадьбу, но и на время подготовки к ней.

— Моя мама все еще преподает. Она не может просто исчезнуть посреди учебного года.

— Ох.

— Ей пятьдесят. — Джинни оторвалась от апельсина и улыбнулась. — Слишком рано для пенсии.

К неудовольствию принца, разговор снова увял. В тишине Джинни вытащила газету из стопки мировой прессы, которую Доминику доставляли каждое утро, и погрузилась в чтение. Хотя он был рад, что его будущая жена — неглупая женщина, которая следит за происходящим в мире и вряд ли опозорит мужа невежеством, ему не понравилось, что Джинни прячется за газетой от необходимости поддерживать беседу.

После завтрака они прошли просторными коридорами на первый этаж, где располагались офисы службы протокола. Едва завидев Доминика, слуги почтительно склоняли голову. Он едва это замечал и не считал нужным комментировать, пока не заметил озадаченное выражение лица Джинни.

— Мне не по душе, когда они так делают. Но нельзя быть хорошим лидером, если люди, которыми ты руководишь, тебя не уважают. Поклоны — знак уважения и доверия.

— Интересно.

— Что это было — скепсис? — В голосе принца зазвучало раздражение. — Я сказал как есть.

— Ну хорошо, может, я неправильно подобрала слово. Я хотела сказать, что только начинаю воспринимать тебя как лидера. Мне пока странно, что твои подданные так к тебе относятся.

Доминик неприятно удивился, испытав облегчение, когда Джинни с ним согласилась. Но быстро убедил себя, что она тоже должна уважать его статус — по крайней мере, пока они будут женаты.

От длины коридора и обилия дверей у Джинни зарябило в глазах. Доминик улыбнулся.

— Впечатляет, я знаю.

Джинни кивнула. Все, что касалось королевской семьи, было больше, лучше, грандиознее, чем она могла вообразить. Никогда раньше ей не приходилось так отчетливо ощущать себя простолюдинкой. Пусть Доминик и его брат препирались с отцом в том же ключе, что нормальные взрослые дети с придирчивыми родителями, Джинни не стоило забывать, насколько они богаты и влиятельны. Жизнь не подготовила ее даже к случайной встрече с такими людьми, не говоря уже о браке с одним из них.

Доминик тронул ее за локоть, указывая путь, и по руке Джинни побежали вверх сладкие мурашки. Она не знала, что тревожит ее сильнее — влечение к принцу или симпатия, которую неожиданно вызвали его родные. Оба чувства могли втравить Джинни в серьезные неприятности. Накануне ей не стоило признаваться Доминику в желании иметь такую семью, как у него. Она видела, что ему стало любопытно. Холодность Джин-ни за завтраком объяснялась желанием отбить у него охоту к расспросам, но принц имел полное право интересоваться ее прошлым и собирался им воспользоваться, в этом она не сомневалась. Но сначала ей самой нужно было ответить на вопрос: как объяснить нюансы жизни под одной крышей с вором, лжецом и алкоголиком кому-то, кто вырос среди порядка и красоты?