— И сколько подружек невесты можно позвать?
— Сколько пожелаешь. — Повинуясь импульсу, он наклонился и поцеловал невесту в щеку. — Какая же свадьба выглядит убедительно без стайки девушек в одинаковых платьях?
Проводив Доминика, Джинни отправилась в свою спальню. Она подобрала определение непонятному чувству, которое испытывала в его присутствии. Это не было беспокойством, что он нравится ей слишком сильно или что ее влечет к нему. Джинни утверждалась в мысли, что Доминик — хороший человек. Если бы он не упомянул, что бракосочетание должно выглядеть убедительно, она бы совсем растаяла у его ног.
Она могла спокойно сосуществовать с серьезным парнем, будущим королем, который хочет, чтобы все вокруг него было идеально. Ее тревожил другой — милый, заботившийся, чтобы она чувствовала себя счастливой. Тот, кого она сегодня хотела поцеловать. Его следовало опасаться.
Джинни связалась по скайпу с двумя лучшими подругами. Они первыми узнали о ее беременности, старались помочь советом. Им она звонила в день, когда упала в обморок и согласилась выйти замуж за Дома. Ни одна, ни другая не удивились приглашению на свадьбу.
Соприкосновение с нормальной жизнью подняло Джинни настроение. Пусть ее брак — всего лишь спектакль, свадьба будет настоящей. Джин‑ни постарается подготовиться как можно лучше, а подруги скрасят неделю до торжества — возможно, она развеется, расслабится, и ей даже не придется притворяться счастливой.
На следующий день за завтраком Джинни продемонстрировала благодарность, спросив у Доминика, как прошли его вчерашние деловые встречи.
— Несколько человек в правительстве боятся, что моя женитьба на американке — предвестие альянса с США.
— Ты шутишь! — Она засмеялась, но осеклась, увидев, что принц серьезен. — Правда?
— Женитьба моего брата — одно из условий политического соглашения. И тебя удивляет, что парламенту подозрительны критерии, по которым я выбрал себе невесту?
— Я и забыла, как твоя страна относится к бракам.
— Страна ни при чем, а вот с королевскими семьями всегда связаны определенные ожидания. Мне еще долго придется убеждать наших политиков, что наша свадьба не является частью большого политического плана.
— Понимаю. — Джинни повозила ложкой в овсяных хлопьях. — Ты должен делать то, что в обычных обстоятельствах тебе бы и в голову не пришло. Например, я сегодня проведу два часа, обучаясь делать реверансы. Надеюсь, мне не придется встречаться ни с кем важным на последних месяцах беременности. Или придется нанять кого‑то, чтобы поддерживали живот, пока я приседаю.
— Из тебя выйдет интересная принцесса, — засмеялся Доминик.
— К счастью для тебя, всего на два года с хвостиком.
Доминик пробурчал что‑то и углубился в газету.
Джинни решила не переживать из‑за этого. Она доказала себе, что может общаться с милой, заботливой версией принца, не погружаясь с головой в розовые мечты. Им нет нужды становиться лучшими друзьями — надо всего лишь ладить наедине, гармонично смотреться на публике и знать друг о друге достаточно, чтобы брак выглядел настоящим. Сегодняшнее утро показало, что их отношения развиваются в верном направлении.
Даже если сердце Джинни и покалывало из‑за того, что она собирается истратить драгоценные для каждой женщины свадебные эмоции впустую, это ощущение было нетрудно подавить. Джинни вообще не имела намерения выходить замуж, жизнь с отцом отвратила ее от этого. Она никогда не подпускала мужчин так близко, чтобы имело смысл говорить о заключении брака. Понимая, что предстоящая церемония — ее единственный шанс примерить на себя роль невесты, молодая женщина постановила приблизить ее к совершенству настолько, насколько это возможно.
В четыре часа дня Доминик, который неожиданно освободился раньше времени, увидел в своей гостиной картину, словно бы скопированную с вчерашней: Джинни, Салли и Джошуа вокруг стола за изучением каталогов.
Джинни встретила жениха улыбкой:
— Я думала, политические игры задержат тебя до вечера.
— Должны были. С другой стороны, это я велел Салли и Джошуа еще раз предложить тебе весь ассортимент. Хотел убедиться, что решение устроит всех.
— Ты передал им, что у меня появились сомнения насчет дизайнера. — Джинни не слишком понравилось, что слова, сказанные ему тет‑а‑тет, вышли за пределы комнаты и породили проблему.
— Я хочу, чтобы ты была уверена.
Теплое благодарное чувство к Доминику снова охватило Джинни. Он не любил ее, возможно, даже не знал настолько хорошо, чтобы испытывать симпатию. Но, будучи достойным человеком, заботился о ней и желал ей счастья.
Тяжелые двойные двери открылись.
— Джинни?
— Мама?
Молодая женщина резко вскинула голову, не веря ушам. Ее высокая, худощавая мама влетела в гостиную из гулкого фойе и заключила дочь в объятия.
— Дай взглянуть на тебя!
— Мама, почему ты не в школе?
— Мне позвонил Доминик. Он сказал, тебе нужна помощь со свадебным платьем.
Глаза Джинни наполнились слезами. Этот поступок принца — звонок ее матери и организация перелета в Ксавьеру — был не просто проявлением внимания к ее нуждам, а актом доброты, от которой щемило в груди.
— Не то чтобы помощь, мама. Просто я ценю твое мнение. Джошуа, Салли, позвольте представить вам Роуз Джонс.
