Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - [2]

По материалам исследований можно проследить и изменение церемониалов, сопровождавших официальные и неофициальные выходы императоров, которые пришлось разрабатывать хотя и довольно поздно по европейским меркам, но все же не «с нуля» (как полагают некоторые исследователи), а в очевидной опоре на предшествующие традиции русских князей и царей. Отчетливо прослеживается тенденция, особенно ясно сформулированная в период правления Александра III (ее символическим заключительным аккордом можно считать знаменитый костюмированный бал «в русском стиле» в феврале 1903 г.), – к воссозданию исторических традиций и внешних форм доимперской «русскости», в том числе и в церемониалах, ритуалах приветствий, подношений, дворцовом этикете и т. п. Однако это касалось главным образом «внутрироссийского» стиля и образа жизни. В общении с венценосными европейскими родственниками, иностранными дипломатами и т. д. реализовывалась иная модель поведения.

Важную роль играл и сам язык описаний высочайших травелогов – ведь основная масса сохранившихся свидетельств оставлена наблюдателями, придворными, участниками и организаторами поездок. Именно их вербальные и визуальные репрезентации становились главными информационными источниками и долгое время рассматривались современниками и потомками как «высочайше утвержденные». В них, как показано в некоторых статьях сборника, формируются те речевые лексические стандарты и нормы «политкорректности», которые определяют способы и формы изложения деяний царственных властителей России и обстоятельств их личной жизни для «простых людей» – т. е. в официальных отчетах и «журналах», в средствах массовой информации, популярной литературе «для народа» и т. п.

Обращаются исследователи и к источникам личного происхождения, анализ которых позволяет во многом преодолеть складывавшиеся на протяжении длительного времени не только в российской (советской), но и зарубежной историографии ХХ в. стереотипные взгляды на членов правящей династии Романовых как на представителей «правящей верхушки» (разница проявлялась лишь в оценках). Дневники путешествий, переписка, индивидуальные впечатления конкретных людей, облеченных властью, дают возможность осветить не столько «репрезентационные стратегии», сколько личностное восприятие, понимание долга и ответственности, отношение к собственному народу и его судьбе – в границах, определяемых целями поездки и маршрутом.

Авторы коллективного сборника рассмотрели сюжеты, относящиеся не только к трем столетиям романовской Империи (1721–1918), но и более ранние, включая период правления царя Алексея Михайловича. Композиция книги обусловлена не хронологическим, а проблемным принципом: открывается она статьями, в которых реконструируются путешествия и поездки как часть придворного церемониала (экскурсии Петра I, ритуалы прощания с покойными членами царской семьи и их погребения, «встречи с народом» и коронации). Затем следует раздел, авторы статей которого подробно анализируют отдельные индивидуальные поездки государей Петра I, Павла I, Александра I, будущего Александра II, Александра III и Николая II. Третья часть посвящена организации подготовки и аргументации (в том числе и риторической) различных перемещений императоров и членов их семей, включая официальные и неофициальные визиты и встречи с родственниками. В двух статьях представлена реконструкция символики монарших путешествий, как создаваемая и реализуемая их организаторами и участниками, так и не рефлексируемая современниками. Завершает ряд исследований «Приложение», в котором публикуются статьи о путешествиях супружеской четы – Альберта Саксен-Тешенского и эрцгерцогини Марии Кристины Габсбургской, и поездках по своим обширным владениям двух императоров – Иосифа II и Франца II (I). Читатель найдет в них немало тематических перекличек с основными статьями, познакомится с методикой изучения сходного круга проблем на примере других стран.

Место путешествий в придворном церемониале

К. Штеппан. Романовы как «экскурсоводы»: поездки с австрийскими дипломатами к достопримечательностям молодой Российской империи (20-e годы XVIII в.) [1]

В начале 20-х годов XVIII в. австрийско-русские отношения вышли из серьезного межгосударственного кризиса. Причиной напряженности был конфликт, вызванный бегством царевича Алексея в 1716 г. в Вену, что привело к временному прекращению дипломатических отношений между императором Священной Римской империи Карлом VI (1711–1740 гг.) и русским царем. Только при дипломатическом посредничестве генерала Иоганна Вейсбаха и графа Павла Ивановича Ягужинского при венском дворе межгосударственные отношения сдвинулись с мертвой точки. Русским представителям удалось убедить цесаря (императора) в необходимости «восстановления дружеских отношений» между двумя дворами{7}.

Обстоятельства, при которых это примирение должно было быть достигнуто, звучат для современного наблюдателя довольно странно. В начале 1720 г. Петр I отправил Ягужинского в Вену с предложением, чтобы обе стороны посредством договора «стерли» и «забыли» все прежние «недопонимания» и «разногласия» и больше об этом не вспоминали. Венские министры ответили в таком же духе и написали в своем отзыве, что установление «постоянной дружбы» и вероятное заключение союза возможны в случае, если они забудут «все прошедшие смуты». Эти взаимные обещания не были пустыми словами. Уже в следующем году император отправил графа Штефана Вильгельма Кинского (1679–1749) в Россию с целью заключения союзного договора