Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - [102]
О путешествиях Иосифа и их функциях в рамках его системы управления нам известно несравнимо больше, чем о путешествиях императора Франца. В этой области особенно многого добилась Кристина Кульчар, чья статья также представлена в данном сборнике{916}. Однако справедливости ради следует напомнить, что более сорока лет назад Матиас Бернат, проанализировав язык эпохи, назвал Иосифа «императором-путешественником» (Reisekaiser){917}. В масштабной биографии Дерека Билза эти вопросы детально рассмотрены в первом томе, посвященном периоду до превращения Иосифа в единоличного правителя{918}. О более поздних годах правления Билз точно подметил: «Ему наверняка нравилось уезжать подальше от Вены, но он всегда путешествовал с какой-то конкретной целью. Теперь, став полновластным государем, он как никогда ранее был убежден в необходимости знания, полученного на местах, о своих владениях и об администрации, и он не жалел себя, чтобы преуспеть в этом. Ему нравилось приезжать неожиданно для чиновников и подданных, чтобы заставать их всех врасплох»{919}.
При всей справедливости этой оценки она нуждается в поправке (и об этом ранее писала К. Кульчар): вопреки широко распространенным представлениям, Иосиф II далеко не всегда и отнюдь не «как правило» путешествовал инкогнито. Действительно, в дороге он назывался «графом Фалькенштейном» (в том числе во время обеих поездок в Россию), иногда ему удавалось сохранить инкогнито, но чаще всего – нет, и тогда возникал немалый переполох. В целом путешествия al incognito европейской аристократии и правящих государей в XVIII в. были широко распространены, что объяснялось прежде всего желанием уменьшить репрезентативные расходы{920}. В собственных же владениях Иосиф II никогда не путешествовал под вымышленным именем, но вплоть до 1780 г. отправлялся в дорогу совершенно официально как император и соправитель своей матери, а затем как единолично царствующий монарх{921}.
Важно подчеркнуть, что поездки императора по стране никогда не принимали форму пышных придворных или монарших путешествий. Быть в дороге значило для него только одно – работать{922}. Поездки ставили целью инспектирование различных земель Габсбургской монархии. Иными словами, главным было не личное удовольствие, но расширение политических и управленческих знаний, контроль над эффективностью собственных бюрократов, осуществление своей монаршей воли и, естественно, несмотря на внешнюю скромность, демонстрация исключительной роли государя перед элитой и народом. Для этой, последней цели путешествия осознанно инсценировались особым образом. Одним из самых примечательных и предположительно самых действенных примеров может служить эпизод 19 августа 1769 г., когда – проезжая мимо чешской деревни Славиковице – император отобрал у крестьянина плуг и пропахал одну или две борозды на поле. Порыв императора впоследствии должен был быть увековечен в получивших широкое хождение изображениях{923}.
В 1765 г., вскоре после того как Иосиф стал соправителем, в меморандуме о состоянии Австрийской империи он начертал программу преобразований, не забыв упомянуть об обязанности государя объезжать свои владения и лично знакомиться с подданными: «Что касается путешествий, они представляются мне крайне необходимыми для любого монарха. Моей главной целью и заботой является сбор военных и политических сведений, но так, чтобы не обременить свое государство ни расходами, ни знаками внимания»{924}.
Эти правила соблюдались в течение 25 лет во время всех путешествий Иосифа II. Подтверждение слов Д. Билза находим в следующих рассуждениях: «Собственный анализ положения в различных землях его монархии казался ему наиболее важным и разумным. С этим перекликались деспотически-бюрократические представления Иосифа о государстве как большой машине, рычагами которой, чтобы она исправно работала, может управлять только один человек»{925}. В своем стремлении к максимальной эффективности Иосиф по всей стране запретил сословиям, комитатам и магистратам оказывать себе торжественный прием с залпами салюта и другими церемониальными действами. По всему пути следования разрешались только ежегодные плановые ремонтные работы на дорогах и мостах, любые чрезвычайные мероприятия запрещались. Император избегал путешествовать с многочисленной свитой – непременным атрибутом любого другого барочного придворного путешествия. Особое значение он придавал тому, чтобы его сопровождали лишь те люди, чьим профессиональным знаниям он полностью доверял{926}. Его особо интересовали мероприятия военного и социального характера. Он посещал мануфактуры, учреждения культуры, исправительные дома, больницы и сиротские приюты, где непременно желал лично убедиться, чем кормят заключенных, пациентов и сирот. Он радикально изменил представления о том, что значило быть монархом.
