Роман воспитания - [4]

В комнатах Настя увидела стеллажи книг от пола до потолка. Она поняла, что находится на границе неизвестного пространства. Обычно она сразу замечала все выгоды нового места - так пчела-разведчица видит, медоносное или нет вот это поле. Уже и в комнатах пахло пирожками, но Антон ходит и на картины показывает: Пикассо, девочка на шаре, Матисс - танец... А Сонька вообще напевает. Хотелось дать ей в лоб.

Настя моет руки

Кухня. Стол. На нем - пирожки. За столом - Ивановы. Настя моет руки. Она моет их в раковине под струей холодной воды.

- Вчера в это время дали горячую, может, и сейчас дадут? - воркует Света.

- Ты ищешь в социализме закономерностей? Не ищи. Их нет, - отвечает Миша.

Антон же смотрит на Настю, которая моет руки в раковине. Но это ведь на самом деле она моет их в реке. И вот уже Антон видит, как полреки стало коричнево, а Настя все моет и моет, уже вся вода в реке стала коричневая, уже и Волга стала коричневая, а там и Каспийское море почернело.

Девочка из лужи

- Это я лужу перегоняла. Она во-о-он где была, а я ее во двор.

- Пикассо бы умер от зависти, глядя на твои руки. Девочку на шаре он написал, а девочку из лужи - нет, - серьезно заметил Миша.

- Лужа мне нужна во дворе - на плоту кататься...

- Мама, а нам можно - на плоту? - хором спросили Антон и Соня.

Настя взяла кусок пирога, бросила его к себе в желудок и сказала: только босиком нельзя на плоту, она вот занозу уже посадила. Света вдруг вспомнила, как она сама любила на плоту - в возрасте Насти... А Настя брала в обе руки по пирожку и глотала, говоря:

- Антон, у тебя сто танков, и у меня сто. Кто победит? Ага, не знаешь, сдаешься! Значит, я победила.

Антон решил тоже загадать загадку:

Шумит он в доме и в саду

И в дом не попадет.

И никуда я не иду,

Покуда он идет.

- Это пьяница, - отвечала Настя. - Он шумит, в дом его не пустят... А яблоки можно? - И она стала брать из корзины яблоки и откусывать из двух рук сразу.

- На букву "д" - дождь, а не пьяница, - спорил с нею Антон.

Но Миша в это время решил достать занозу из Настиной ноги.

- Ой, жмет что-то... опять жмет!

Пришлось уложить ее на диван, плачущую.

- Вкусные пирожки, а так много съела, что даже невкусно стало! передразнил ее Антон.

Таково соотношение Ада и Рая, объяснил детям Миша, всякое чрезмерное удовольствие приводит к неудовольствию. Настя вдруг вскочила и убежала на улицу, там она обмакнула палочку в пролитую белую краску и нарисовала танцующего человечка - такого она видела у Ивановых. Все время думала об этих Ивановых, а у них продолжалось ворчание Антона: все яблоки эта Настя съела, никому не оставила. Не надо жадничать, стала защищать Настю Света, организм у нее этого потребовал - фруктов.

- Я не жадничаю, но она все съела.

В раскрытое окно донесся Настин голос:

- А мы сегодня ели мясо! Да, мясо, сегодня ели "мы".

- Миша, неужели ты ничего не понял? - Света повторила: - "Мы" ели.

Он пожал плечами и лег на диван. Эх, эти мужчины - нервы у них, как стальная проволока. "Мы... мы... мясо... мясо", - доносилось со двора.

- А еще гуманная часть природы. Вставай!

Все им вставай да вставай... Жена слишком существовала в его жизни, она мелькала так, что все ее мелькания сливались в одно беспрерывное мелькание. Миша вздохнул и встал: мол, мы, конечно, немного хуже тех, кто лучше нас, и немного лучше тех, кто немного похуже... Он пошел узнавать, почему мать Насти посадили, а ребенка никуда не пристроили, в то время как люди должны быть гуманной частью природы.

- И тут ему катаклизмы жизнь прописала, как клизмы, - сочинял он на ходу.

- Вот это совсем другое дело, - ответила жена.

Миша, несмотря на свою ассирийской формы бороду, был еще так молод, что не знал: нельзя в стихах словами бросаться, ибо они действуют на... воздействуют, в общем. А может быть, смутно он предчувствовал, какие катаклизмы их ожидают впереди...

Нищие духом

Время для Миши со свистом пролетало мимо ушей - только он вернулся домой, а жена уже сводила Настю к врачу и даже купила антибиотики для уколов. Пока шприцы кипятились, Настя стояла перед танцующими человечками Матисса:

- Свет такой... такой...

- Не свет у Матисса, а цвет. Кстати, как ты меня зовешь?

- Цвета.

Света знала, что это нелегко будет исправить, - бабушка Миши, например, до сих пор зовет ее именно так: Цвета.

Настя вдруг спросила про портрет:

- Марина Светаева - это кто вам будет?

Собака зарывала в это время под детский коврик пирожок с мясом. Примесь фокстерьера давала себя знать - те любят рыть норы. Свете бы эти заботы! Врач сказал: косоглазие Насте исправлять, зубы - тоже... Какие имена у собак бывают? Нора? А что, хорошее имя, Настю уговорим... Глаза и зубы расставить по местам...

- Кто там кого лупит? - вскочил Антон. - Настя опять...

- А чего... они меня обзывают: нищая да нищая!

- Сами они нищие... духом... про таких говорят: "На этом природа отдохнула". Иди я укол сделаю! - Света уже принесла шприцы.

Света дала Насте свою шерстяную кофточку.

- Настя, обещай, что не будешь больше драться с подругами! А?

Настя пообещала, при этом почувствовав, как вбивается этой клятвой клин, отделивший ее прошлое от ее будущего, одну часть жизни - от другой, словно что-то острое Настя вбила в один момент своей судьбы, немножко больно даже... значит, надо быть хорошей и не бить никого... а как это никого? Неужели никого? Кого-то можно за что-нибудь?..