Роман века - [28]

Может быть, я напрасно подозреваю этого человека, может, у него просто провалы в памяти? И он, бедняга, напрочь забыл, что в его доме имеется швейная машинка? Буквально остолбенел от неожиданности, увидев ее, я ведь помню… Забыл, что в доме есть домработница, которая занимается разными хозяйственными делами в своем рабочем помещении, в том числе и гладит… Забыл, где оставил метр. Забыл адрес шамана. И стыдится в этом признаться. Согласна, забыть можно все, вот только как забыть, что страдаешь автофобией?

Одну за другой стала я припоминать все странности супруга. Ну хотя бы поразившая меня сцена ревности, ни с того ни с сего… Нечто до того искусственное было в ней, что и тогда я это заметила. Вряд ли у этого человека был большой опыт по части таких сцен. Достаточно вспомнить сползающие очки, растерянные глаза, подбираемые с трудом слова. А история с Викторчаком? Помню, я тогда еще подумала, что на его месте вела бы себя точно так же, если бы не знала, как следует отвечать на вопросы этого совершенно незнакомого мне человека. Ну я понятно, я не настоящая жена. А он?

Ну вот, наконец, и выражено словами дотоле неясное ощущение. Не скажу, что мне стало от этого легче. Напротив, у меня мороз пошел по коже при одной мысли, что муж тоже фальшивый. Значит, действительно все вокруг посходили с ума — и чета Мацеяков, и пан Паляновский, и я. Всеобщее помешательство, не только начисто лишенное всякой логики, но и еще весьма дорогостоящее?

Остановившись на этой разгадке, я пока не стала искать других, просто была не в состоянии. Надо успокоиться. Потянувшись за сигаретой, я обнаружила, что пачка пуста. Поискала другую, другой не было. Думать без сигареты я не могла, поэтому встала и пошла за ней в спальню. Должно быть, муж только и ждал, когда я покину свое рабочее место, потому что вошел в мою рабочую комнату, как только я из нее вышла. Поняла я это по воплю, потрясшему весь дом:

— Барбара-а-а!. Вопль застал меня на лестнице, и я чуть не слетела с нее — так напряжены были нервы. «Барбару» я все еще не отождествляла с собой, подействовал просто неожиданный вопль, нарушивший тишину дома. Нет, пожалуй, он все-таки сумасшедший, а не фальшивый.

Судорожно вцепившись в перила, я застыла на лестнице. Муж по своему обыкновению высунул голову из двери мастерской.

— Барбара! — завопил было снова, но, узрев меня, несколько приглушил громкость и возбужденно продолжал: — Слушай, это же великолепно! Замечательный узор! Давай сразу же его в работу!

Я медленно приходила в себя.

— Минутку! — дрожащим голосом ответила я, совершенно не понимая, какая муха его укусила. — Минутку, сейчас вернусь, только возьму сигареты.

О чем это он?

Взяв сигареты, я спустилась и осторожно заглянула к себе в мастерскую. Муж сидел на моем месте и с энтузиазмом делал какие-то пометки на исчерканном мною листе бумаги. Жестом подозвав меня, он энергично принялся давать указания:

— Немедленно займись разработкой этого узора! Брось мазню, которой ты сейчас занимаешься, и переключись на этот. Замечательно он у тебя получился! Надо только соединить вот это с этим, а тут вот эти загогулины пустишь немного пореже. Прекрасный узор! Уж я сумею заработать на нем хорошие деньги!

Я и без него знала, что наиболее удачные узоры получались у меня тогда, когда рука механически марала бумагу, а мыслями я была далеко. Не его телячий восторг, не его глупый энтузиазм заставили меня застыть на месте. Вот оно, последнее и самое веское доказательство, превратившее подозрения в твердую уверенность.

Он мог быть рассеянным до умопомрачения, мог страдать провалами памяти, мог не заметить разницы между мной и Басенькой, мог не найти ниток, утюга и портновского метра, мог не знать шамана. Но не понять, что это не Басенькин рисунок, он не мог! Случилось то, чего я так боялась и прилагала столько усилий, чтобы этого не произошло, ибо знала — это разоблачит меня окончательно и бесповоротно. У Басеньки, как и у каждого художника, была своя манера рисовать. Ее эскизами и всевозможными рисунками были заполнены ящики ее рабочего стола. У меня совсем другая манера. Общеизвестно, что рисунки разных людей так же отличаются друг от друга, как и почерка. Специалисту достаточно одного взгляда, чтобы понять — эти рисунки сделаны разными людьми. Муж, без всякого сомнения, специалист в своей области, работал в ней много лет, видел множество самых разных узоров, сотни, тысячи. И если он не заметил, что мое творчество не имеет ничего общего с рисунками Басеньки, это могло означать лишь одно. Этот человек никогда в жизни не видел Басенькиных художеств, которыми был забит ее рабочий стол. Этот человек вообще не знал настоящей Басеньки. Он такой же муж, как я — жена!!

Такое открытие было нелегко переварить. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось закурить сигарету. Медленно прошла, села, кивнула головой, соглашаясь с предложением мужа. Сейчас я не только согласилась бы заняться разработкой моего гениального проекта, но и взялась бы расписать потолок на манер сикстинских фресок, лишь бы он отвязался. Надо спокойно обдумать страшное открытие. Кому и зачем было нужно, чтобы я разыграла роль Басеньки перед типом, который играл роль ее мужа? Какое отношение имеет к этой идиотской затее неземная любовь Стефана Паляновского? А что случилось с настоящим мужем Басеньки, где он? Тут совсем некстати вспомнился пакет для шамана, но там он все равно бы весь не поместился, тогда где остальное?