Роман с Пельменем - [58]

- Никита Сергеевич, а не разглядели ли вы того мужчину, с которым я разводилась? - Спросила Таня, выбрав "кофе с ирландским виски".

- Как же не разглядел? Он так живописно от вас сбежал, как будто вы не развелись, а собирались... ха-ха... жениться. Между тем, я видел, что вы готовы потерять сознание. Какой подлец, подумал я, вы уж простите, если чего-то не понимаю, дело тонкое. Неужели он вас чем-то опоил?

- Нет, все нормально. Так вот это и есть, наверное, ваш сын, князь. И теперь вы можете говорить, что видели его три раза.

- Надо же, две недели, как сюда приехал, встречаю уже второго сына. Даже третьего, потому, что они все равно одинаковые. Двойняшки.

- Да что вы говорите. - От Таниного дурного настроения не осталось и следа. Она наслаждалась беседой.

- Встретил одну из своих бывших возлюбленных. Красивая женщина, с характером. Представляете, поссорилась с ревнивым мужем и ходила туда-сюда по Крещатику, как маятник. Туда-сюда, туда-сюда. Безропотно пошла в гостиницу, разделась, легла и говорит: "Делайте со мной, что хотите, хоть ребенка". Мне это не понравилось, я хотел оставить ее в номере и уйти. А потом подумал, что женщине отказывать нельзя. Один раз хотя бы из джентльменства надо уступить, а потом как пойдет. Так вот, она меня узнала, подходит и говорит, помните, мы с вами были вместе, у меня от вас двойня. Я сверил записи, и точно, было такое. Тем более, мне на двойни везет. Решил взглянуть, что ж у нас с ней получилось. Она сказала, что один из мальчиков танцует в ночном клубе, на него можно посмотреть. Не пожалел времени, купил билет, всю ночь отбивался от извращенцев. Ничего, красивый парень. Только у его тела во время танцев такое выражение, будто у женского лица перед зеркалом. Худой очень и зеленый. Одежда с него спадает раньше, чем он ее снимает. Брата не видел, но они, надеюсь, одинаковые. Удивляюсь. почему они вместе не выступают, это же так выигрышно бы смотрелось. Хотя я ничего в этом не понимаю, мужское тело - такая гадость. Удивительно, как вы, женщины, соглашаетесь... Родить бы интересно было, но спать с этими тварями! Я бы не стал, нет, ни за что.

- Ну, слава богу, если я и сомневаюсь, кто отец моего будущего ребенка, то дедушка, по крайней мере, это точно вы.

- ?

- Я... любовница вашего сына. Второго.

- Простите, но двойнятам лет по восемнадцать.

- Да, но я не говорила вам, что работаю учительницей в школе. Преподаю вашему Жене русскую литературу. Ну, и... Валик недавно женился на моей младшей сестре.

- Хорошая вы женщина, Татьяна. А хотите, давайте переспим просто так, не для потомства, а для души. Я даже, так и быть, э-эх!, презерватив надену. Вы, я вижу, это дело уважаете. Вам нужен профессионал. К мужчинам рода Вяземских легко пристраститься, как к хорошему кофе.

- Надеюсь, вы шутите?

- Шучу, дитя мое, шучу, - старый Вяземский мечтательно улыбнулся, - но вот вам визитка, если что, звоните, я для внука ничего не пожалею.

- Молю бога, чтобы у вас была внучка!

- Нет, зачем внучка. Этого нельзя допустить. Вы что, к ней же весь город будет бегать. Впрочем, у вас тут городишка маленький. Сколько там того Киева... За два года управиться можно. А потом - в монастырь!

ВСТУПЛЕНИЕ

Извините, девчонки. Я давно должна была это сделать. Да все как-то руки не доходили. Это мужики любят, чтобы роман начинался с сильной фразы. Они всегда начинают с того, чем надо кончать. И, честно говоря, я не вижу в этом ничего хорошего. Ведь главное же - не результат. Так какого же черта к нему так отчаянно стремиться?

Мы, женщины, пришли в этот мир, наверное, ради прелюдии. То есть, ради упований на светлое будущее. Само светлое будущее нам не нужно. Зачем оно нам? Что с ним делать? Но когда мы начинаем мяться и раскачиваться (уж такая у нас природа!), то почему-то над нами все смеются. Чего, вы, мол, все мнетесь да раскачиваетесь? Вот поэтому я сперва испугалась, да начала роман прямо с трех точек, хотя эти три точки ничего такого не значили. Хотела мужикам понравиться. Такое я говно. Да что меня слушать, я даже когда начинаю со сцены проповедовать феминизм, то всегда косяка давлю: смотрит на меня вон тот высокий блондин, или не смотрит. Если смотрит, тогда распускаю хвост, делаю пальцы веером, и могу непрерывно вещать 24 часа без отдыха. А если не смотрит, то просто говорю "спасибо за внимание" и ухожу в гримерку.

Но роман-то я все же пишу для вас, девчонки. Правда, когда я начну рассылать его по издательствам, мне обязательно скажут, зачем я леплю умняк. И что простые женщины меня не поймут. Отчего они все такого плохого мнения о женщинах, я не знаю. Славянская женщина такое может понять и простить, что даже немецкой овчарке не снилось, а уж на что овчарки умные! Да к тому же, книги такого сорта никто дважды не перечитывает. А покупают их все скопом. Серией. Так какая разница, поймут люди книгу, или нет, если они ее уже купили? Им только лестно будет, что вот, они люди из народа, а с ними разговаривают, как с людьми. Если, допустим, и попадется кому-нибудь уж очень непонятное место, подумает, что просто поезд трясет на ухабах, или самолет попал в воздушную яму, или спать почему-то хочется. Поди знай, что это свойства самого текста!