Роман Мумии - [31]

Молодой оэрис сидел в глубине комнаты на низком кресле. На стенах было развешано разное вооружение: кожаный панцирь с бронзовыми бляхами, с вырезанным на них гербом фараона; медный кинжал с рукоятью, прорезанной для пальцев; боевая секира с кремневым лезвием; каска, украшенная двумя страусовыми перьями, треугольный лук и стрелы с красным оперением; на подставках были разложены почетные нагрудники, а в нескольких открытых сундуках виднелась добыча, взятая у неприятеля.

Увидев на пороге Нофрэ, которую он хорошо знал, он почувствовал сильную радость; его смуглые щеки покраснели, мускулы вздрогнули, сердце затрепетало. Он подумал, что Нофрэ явилась по поручению Тахосер, хотя дочь жреца никогда не отвечала на его взгляды. Но человек, богами одаренный красотой, легко воображает, что все женщины воспламеняются к нему любовью.

Он встал и направился к Нофрэ, которая встревоженным взглядом осматривала все углы комнаты, чтобы удостовериться не здесь ли Тахосер.

— Что привело тебя сюда, Нофрэ? — спросил Ахмосис. — Твоя госпожа, вероятно, здорова, потому что вчера, как мне кажется, я ее видел во время шествия Фараона.

— Здорова ли моя госпожа, ты должен знать лучше всех, потому что она исчезла из дому, не сказав никому о своих намерениях, и я готова поклясться богинею Гатор, что тебе известно избранное ею убежище.

— Она исчезла! Что ты говоришь? — прошептал Ахмосис с неподдельным изумлением.

— Я думала, что она любит тебя, а часто самые скромные девушки делают безумства. Так ее нет здесь?

— Бог Фрэ, всевидящий, знает, где она; но ни один луч его не коснулся ее в моем жилище. Осмотри и обойди все комнаты.

— Я верю тебе, Ахмосис, и удаляюсь: если бы здесь была Тахосер, ты не скрыл бы этого от верной Нофрэ, которая охотно служила бы вашей любви. Ты красив, свободен, богат и девственник; боги благосклонно взглянули бы на ваш союз.

Нофрэ вернулась домой еще более озабоченная и встревоженная, чем раньше; она боялась, чтобы не явилось подозрение, будто слуги убили Тахосер, и чтобы не стали исторгать у них ударами палок признание о том, чего они не знали.

Фараон также думал о Тахосер. Совершив возлияния и жертвы, требуемые обрядами, он сел во внутреннем дворе гинекея и мечтал, не обращая внимания на своих жен, нагих и увешанных цветами, игравших в прозрачной воде бассейна, брызгавших водой, громко и звонко смеявшихся, чтобы привлечь взоры повелителя, который вопреки обычаю не решил, кто будет его избранницей в эту неделю.

Очаровательную картину представляли эти женщины; их гибкие тела блестели в воде, точно изваяния из яшмы, в обрамлении из кустов и цветов, в средине двора, окруженного ярко расписанными колоннами в чистом свете лазурного неба, по которому изредка пролетал ибис, подняв голову и распустив позади себя крылья.

Аменсэ и Твэа устали плавать и, став на колени на краю бассейна, сушили на солнце свои густые черные волосы, которые оттеняли еще более белизну их тел; последние капли воды скатывались с их блестящих плеч и гладких, точно отполированных рук; служанки натирали их эссенциями и ароматными маслами, а молодая эфиопянка давала им нюхать широкую чашечку цветка.

Можно было бы сказать, что ваятель, украсивший барельефами залы гинекея, изобразил эти полные грации группы женщин; но Фараон так же холодно взглянул на них, как на скульптуры стен.

Сидя на спинке кресла, ручная обезьяна грызла финики и щелкала зубами; о ноги повелителя терлась любимая кошка, выгибая дугой спину; уродливый карлик дергал обезьяну за хвост и кошку за усы; их визг и ворчанье обыкновенно разгоняли морщины на челе его величества; но в этот день царь не был склонен к смеху. Он отстранил кошку, прогнал обезьяну со спинки кресла, ударил кулаком карлика по голове и направился к гранитным комнатам.

Все они были сложены из гранитных глыб и запирались дверью из камня, которую не могла бы открыть никакая человеческая сила; надо было знать тайну как их отпереть.

В этих комнатах были заперты сокровища Фараона и добыча, взятая у покоренных народов. Там были слитки драгоценных металлов, золотые и серебряные венцы, нагрудники и браслеты с эмалью, серьги, сияющие как диск бога Муи, ожерелья из семи рядов бус из сердолика, синего камня, красной яшмы, жемчуга, агата, сардоникса и оникса; обручи тонкой работы для ног; пояса с золотыми бляхами, покрытыми иероглифами; кольца со скарабеями; нити золотых рыб, крокодилов, сердец; эмалевые змеи, обвивающиеся много раз вокруг себя; бронзовые вазы и сосуды из алебастра и синего стекла с белыми спиралями; сундучки из эмалированной глины, ящики из сандалового дерева причудливой и фантастической формы, глыбы благовоний из разных стран и черного дерева; тонкие ткани, которые могут пройти через кольцо; белые, черные и разноцветные перья страусов; гигантские слоновые клыки; чаши из золота, серебра и позолоченного стекла; великолепные по достоинству материала и по работе статуэтки.

В каждой комнате Фараон приказывал наполнять носилки, которые за ним несли мощные рабы из племени Куш и Шето, и затем, ударив в ладони, призвал Тимофта, раба, выследившего Тахосер, и сказал ему: