Роман лорда Байрона - [160]

Заплыв длился час десять минут. Историю Леандра Байрон вспоминает в «Абидосской невесте» (2,1); свою собственную — там же (2, III) и в «Дон-Жуане» (2, CV):

Но мой Жуан свои младые члены

Не раз в Гвадалкивире омывал, —

В реке сей славной плавал он отменно

И это ценным качеством считал;

Он переплыл бы даже, несомненно,

И Геллеспонт, когда бы пожелал, —

Что совершили, к вящей нашей гордости,

Лишь Экенхед, Леандр и я — по молодости.

Уильям Бетти (1791–1874) — «Нахожу его сносным в некоторых ролях, но ни в коей мере не достойным тех похвал, которыми его обливает Джон Буль» (Августе Байрон, 25 апреля 1805 г.).

Лорд Байрон, несомненно, отличился на прославленных выступлениях в Харроу, в актовый день — По крайней мере, сам утверждал, что «блистал» («Разрозненные мысли», № 71).

* * *

…самый вопиющий литературный вандализм столетия… — Известный русский поэт полагал иначе:

«Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? чорт с ними! Слава Богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов — Его бы уличили, как уличили Руссо — а там злоба и клевета снова бы торжествовали. Оставь любопытство толпе и будь заодно с Гением. Поступок Мура лучше его Лалла-Рук [100] (в его поэтическом отношеньи)» (Пушкин — Вяземскому, ноябрь 1825 г.).

…идею Паноптикона Иеремии Бентама… — Иеремия Бентам (1748–1832) — английский юрист, философ, социальный реформатор, противник теории прав человека и защитник доктрины утилитаризма. Идея Паноптикона (как фабрики, тюрьмы и общежития) принадлежала его брату Сэмюелю Бентаму, который и попытался ее реализовать в Кричеве, белорусском поместье Потемкина. В 1807–1809 гг. Паноптикон был построен в Петербурге, на Охте [101]. Теории братьев Бентам, обнародованные в 1785 г., впоследствии неоднократно воплощались во всех развитых странах.

Эдмунд Берк (1729–1797) — политик и философ, идеолог консерватизма.

Ей не давали читать ни рассказов, ни сказок, ни — тем более! — поэзии… — Что предвидел Байрон, выводя в «Дон-Жуане» (2, XXXIX–XL) бывшую жену под именем Инесы:

Инеса постоянно хлопотала

И очень беспокоилась о том,

Чтоб воспитанье сына протекало

Отменно добродетельным путем:

Руководила и во все вникала

С большим педагогическим чутьем.

Жуан отлично знал науки многие,

Но, боже сохрани, — не биологию!

Все мертвые постиг он языки

И самые туманные науки,

Которые от жизни далеки,

Как всякий бред схоластики и скуки;

Но книжек про житейские грешки

Ему, конечно, не давали в руки,

И размноженья каверзный закон

Был от его вниманья утаен.

Глава пятая

…с чувством, будто дверь перед ним захлопнулась наглухо и опустился тяжелый засов — Из анонимных воспоминаний:

«"Байрон, — позвала мать, — у меня известие для тебя". — "Какое же?" — "Сперва достань носовой платок, он тебе понадобится". — "Глупости!" — "Достань носовой платок, говорю тебе!" Он подчинился, чтобы доставить ей удовольствие. "Мисс Чаворт вышла замуж". Странное, не поддающееся определению выражение скользнуло по его бледному лицу. Небрежно сунув платок в карман, он спросил с деланым спокойствием: "Это все?" — "Как! Я думала, ты изойдешь слезами!" Он не ответил и заговорил о другом».

Это произошло в августе 1805 г.; в 1816 г. Байрон описал историю своей (неразделенной) любви к Мэри Чаворт в поэме «Сон», отдельные сцены которой напоминают о любви Али к Сюзанне:

Я видел — двое юных и цветущих

Стояли рядом на холме зеленом,

Округлом и отлогом, словно мыс

Гряды гористой, но его подножье

Не омывало море, а пред ним

Пейзаж красивый расстилался, волны

Лесов, полей и кое-где дома

Средь зелени, и с крыш их черепичных

Клубился сизый дым. Был этот холм

Среди других увенчан диадемой

Деревьев, вставших в круг, — не по игре

Природы, а по воле человека.

Их было двое, девушка смотрела

На вид, такой же, как она, прелестный,

А юноша смотрел лишь на нее.

И оба были юны, но моложе

Был юноша; она была прекрасна

И, словно восходящая луна,

К расцвету женственности приближалась.

Был юноша моложе, но душой

Взрослее лет своих, и в целом мире

Одно лицо любимое ему

Сияло в этот миг, и он смотрел

С боязнью, что оно навек исчезнет.

Он только ею и дышал и жил.

Он голосу ее внимал, волнуясь

От слов ее; глядел ее глазами,

Смотрел туда, куда она смотрела,

Все расцветив, и он всем существом

Сливался с ней; она, как океан,

Брала поток его бурливых мыслей,

Все завершая, а от слов ее,

От легкого ее прикосновенья

Бледнел он и краснел — и сердце вдруг

Мучительно и сладко так сжималось.

(Пер. М. Зенкевича)

В 1805 г. Байрон узнал и о свадьбе Мэри Дафф, своей еще более ранней привязанности: он влюбился в нее девятилетним.

«Не странно ли, что я так преданно, так безраздельно любил эту девочку в том возрасте, когда не мог ощущать страсти и даже понимать значение этого слова? Как сильно я чувствовал! Моя мать часто дразнила меня моей детской любовью, а много позже, когда мне было шестнадцать лет[102], она однажды сказала: "Ах, Байрон, я получила письмо из Эдинбурга, от мисс Аберкромби: твоя старая любовь, Мэри Дафф, вышла замуж за некоего м-ра Ко[кбурна]". И как же я принял эту весть? Не могу объяснить своих чувств в ту минуту, но они произвели у меня что-то вроде судорог, которые так встревожили мою мать, что она с тех пор избегала говорить на эту тему со мной и довольствовалась тем, что обсуждала ее со всеми своими знакомыми. Что же это было? Я ни разу не видел Мэри с тех пор, как из-за