Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий - [142]

3-4 — Предавших некогда <тирана>

Свирепой шайке палачей…

В ночь убийства Павла 1 — c 11 на 12 марта 1801 г. — внешний караул во дворце нес третий батальон Семеновского полка.

Дальнейшее развитие строфы, видимо, приводило к рассказу о событиях 1820 г. в Семеновском полку.

<12>, 1 — Р<оссия> присм<ирела> снова… — Чтение "Россия" является совершенно произвольным. В рукописи стоит "Р. Р"., что, конечно, не дает оснований для такой расшифровки. Однако других, более убедительных, расшифровок до сих пор предложено не было. Возможно, следует читать: "Народы присмирели снова", считая, что первые буквы — зашифрованное peuples (народы). Ср.: "…рабы затихли вновь" (II, 1, 314).

<13>, 3 — Они за рюмкой русской водки — речь идет о так называемых "русских завтраках" у Рылеева, которые были одной из форм конспиративных встреч. М. Бестужев вспоминал, что эти завтраки были "постоянно около второго или третьего часа пополудни" и на них собирались "члены нашего Общества" и "многие литераторы", близкие к нему. "Завтрак неизменно состоял: из графина очищенного русского вина, нескольких кочней капусты и ржаного хлеба", в чем отражалась "всегдашняя наклонность Рылеева — налагать печать руссицизма на свою жизнь" (Воспоминания Бестужевых. М.-Л., 1951, с. 53).

<14>, 3–4 — У беспокойного Никиты,

У осторожного Ильи.

Никита — Муравьев Никита Михайлович (1796–1843) — член Союза Спасения, Союза Благоденствия и Северного общества. Один из наиболее деятельных членов тайных организаций, создатель проекта конституции. Осужден на 20 лет каторги. П, видимо, познакомился с Муравьевым еще в Лицее. Они оба были членами «Арзамаса» и, бесспорно, встречались в петербургском обществе до ссылки П. В варианте, цитируемом Вяземским, "у вдохновенного Никиты". Осторожный Илья — Долгоруков Илья Андреевич (1798–1848), член Союза Благоденствия. В Союзе Благоденствия Долгоруков играл весьма видную роль (в 1819 г. был избран блюстителем), но, в результате заступничества великого князя Михаила Павловича, адъютантом которого он был, роль его в обществе удалось затушевать, и дело его "осталось без дальнейшего следствия" (Восстание декабристов. Материалы, т. VIII. Л., 1925, с. 80).

Комментируя эту строфу, Н. Л. Бродский перечислил ряд «неточностей» и «ошибок» П. Первой из них он считает, что автор EO заблуждался, введя на заседание Северного общества Илью Долгорукова. "Включив себя в декабристскую организацию северян, Пушкин допустил другую ошибку против исторической правды: он не был членом тайного общества" (Бродский, 375). Но П ошибки не допустил. Это сделал комментатор. Строфа посвящена не заседанию Северного общества, а собранию менее конспиративного Союза Благоденствия. Как свидетельствует опубликованное в 1953 г. М. В. Нечкиной показание декабриста Горсткина, П на таких заседаниях бывал и, действительно, выступал там с чтением своих "ноэлей". И. Н. Горсткин показывал на следствии: "Потом стали у некоторых собираться сначала охотно, потом с трудом соберется человек десять, я был раза два-три у К<нязя> Ильи Долгорукого, который был кажется один из главных в то время, у него Пушкин читывал свои стихи, все восхищались остротой, рассказывали всякий вздор, читали, иные шептали, и все тут; общего разговора никогда нигде не бывало <…> бывал я на вечерах у Никиты Муравьева, тут встречал частенько лица отнюдь не принадлежавшие обществу" ("Лит. наследство", т. 58, 1952, с. 158–159). Следует учитывать специфические условия, в которых создавались эти воспоминания, и то, что Горсткин был крайне заинтересован в том, чтобы придать «сходкам» у "осторожного Ильи" и "беспокойного Никиты" вид незначительных и случайных встреч. Можно согласиться с М. В. Нечкиной, писавшей: "Из свидетельства Горсткина мы не только впервые узнаем о факте личного знакомства Пушкина с Ильей Долгоруковым, но и впервые получаем здесь достоверное и со стороны декабриста идущее свидетельство об участии Пушкина в собраниях Союза Благоденствия у Ильи Долгорукова. Ранее мы располагали лишь стихотворными строчками самого Пушкина. Их поэтическая форма и язык образов в какой-то мере все же допускали толкование условного характера: Пушкин якобы воссоздает не какую-либо реальную, а поэтически-условную картину своих встреч — он мог допустить художественный вымысел. Теперь подобное толкование начисто отпадает" (там же).

<15>, 1–3 — Друг Марса Вакха и Венеры

Тут Л<унин> дерзко предлагал

Свои решительные меры… 

Марс (римск.) — бог войны, Вакх (древнегреч.) бог вина, Венера — см. с. 154. Такая характеристика Лунина основывается на его славе как одного из первых гвардейских кутил. Лунин Михаил Сергеевич (1787–1845) — участник всех тайных обществ декабристов. П говорил сестре Лунина, что последний — "человек поистине замечательный" ("Звезда", 1940, № 8–9, с. 261–266). П познакомился с Луниным, видимо, после окончания Лицея и, как можно полагать, близко сошелся с ним. По крайней мере, когда Лунин уезжал из Петербурга, П взял на память у него прядь волос. Решительные меры — речь, видимо, идет о проекте цареубийства, выдвинутом Луниным в 1816 г. Проект этот обсуждался, конечно, в отсутствие